Тем временем перешли к сливовому пирогу, и Руперт, по настоянию матери, принялся рассказывать историю про Тонкса из Академии.
– Бывало, он обходил студию – медленно так – и молча вглядывался в работы студентов. Однажды он подошел к особенно неумелому рисунку одной девушки. Долго так стоял, смотрел… Тишина, все замерли… И тут он спрашивает: «Вы умеете вязать?» – Руперт сидел рядом с Вилли и обратил свой вопрос к ней. Та, прекрасно знавшая эту историю, тут же подыграла, перевоплотившись в робкую студентку: нервно хихикнула и кивнула. – «Ну так пойдите домой и займитесь вязанием!»
– Ужас! – воскликнула Джессика. – Бедная девушка!
– Он был талантливым учителем; просто не считал нужным терпеть бездарей, от которых совсем никакого толку.
– Но ведь твои работы ему нравились, правда же? – уточнила Зоуи.
– Ну, по крайней мере, он не спрашивал, умею ли я вязать.
– Вот и хорошо, – вставил Эдвард, – а то вязальщик из тебя вышел бы неважный.
Тут Фло взвизгнула от смеха и нечаянно подавилась пирогом; Долли пришла на помощь и стукнула ее по спине – намеренно сильно, кусочек вылетел из носа и шлепнулся на стол.
– Эдвард, дай ей скорее платок, – воскликнула Вилли, когда Фло перестала кашлять и принялась чихать.
Тот порылся в карманах.
– Что-то не найду.
Реймонд предложил свой. Вилли принесла Фло стакан воды. Та постепенно успокаивалась.
– Все, пропал ваш платок, – резюмировала Долли. – Фло в жизни не вернула ни одного платка!
– Зато у меня есть чувство юмора, – возразила Фло между чиханиями, – чего не скажешь о некоторых.
Рейчел поймала взгляд Сид и подмигнула, словно приласкала; та улыбнулась и подмигнула в ответ.
* * *
За ужином в Грушевом коттедже, помимо прочего, обсуждали войну в диапазоне от тревоги до веселой лихости. К лагерю последних принадлежали Тедди, Саймон, Нора, Лидия и Невилл (Лидия с Невиллом напросились ужинать в столовую под двойным предлогом: облегчение работы слугам и тот факт, что их уже давно ничем не развлекали). Полли с Клэри были возмущены присутствием малышни: их самих лишь недавно стали допускать в столовую, да и то не всегда.
– В них нет ни капли справедливости! – негодовала Клэри, подразумевая своего отца и тетю Вилли.
Кристофер с Полли выступили единым фронтом: оба не одобряли войну и боялись ее. Луиза колебалась: одно дело – не одобрять, другое – испортить карьеру; с третьей стороны, по ощущениям, грядут захватывающие события. Мисс Миллимент, сразу догадавшись, что ее присутствие в Большом доме нежелательно, тактично выразила желание остаться с детьми и теперь сохраняла заинтересованный нейтралитет. Она сидела за столом в темно-коричневой юбке и кардигане, который утром обнаружила на дальней полке в шкафу. Пожалуй, не надевала года два, и трикотаж поела моль – к счастью, в малозаметных местах. Маленькие серые глазки весело поблескивали за стеклами очков в стальной оправе.
– Вот бы Гитлер подождал годика три, – рассуждал Тедди. – Я бы вступил в ВВС и забросал его бомбами! – Летом у него начал ломаться голос, и теперь он говорил слишком громко.
– Ты же вроде собирался стать истребителем, – напомнила Луиза.
– Да, но мало ли – вдруг придется…
– А ты, Кристофер, чем бы хотел заниматься? – спросила мисс Миллимент: ей показалось, что Тедди слишком забивает его собой.
– Ну, не знаю… – пробормотал тот.
– Кристофер у нас совестливый отказник, – пояснил Саймон.
