Засядем писать мемуары - страница 10

Работал он в колхозе по экономической части. Он уходил на работу и возвращался поздно.

Его жена Пея Павловна (Пистимея Анфаловна) Вевчеренкова (Рябикова) была из многодетной семьи. Её родители вели родословную от тех староверов, которые и основали село Кукушки в далёком 1670 году. В семье Рябиковых было 9 детей: Аввакум, Доната, Фома, Анастасия, Тимофей, Пея (Пистимея), Денис, Елизавета и Пётр. Несмотря на такое количество ртов, их отца и мать ещё перед войной увезли куда-то и не вернули. Детей поместили в детский дом здесь же в с. Кукушки вместе с другими детьми кулаков. И все дети держась друг за другом выжили.

Такой информацией о своей семье поделилась со мной моя тётя, Пея Павловна Вевчеренкова (Рябикова), когда я расспрашивал её много позже того далёкого 1950 года. В тот год меня ещё и в «проекте» не было.

Я думаю, что подробностей трагедии этой семьи староверов не мог знать и мой отец. О событиях связанных с крестьянским восстанием 1921 года, последующим раскулачиванием и репрессиями в 1935 – 37 годов старались не распространяться.

На колхозных работах нас задействовали две недели, а потом я вновь отправился на учёбу. Начальник мой Таратунин иногда через преподавателей вызывал меня к себе, спрашивал как идёт учёба, но чаще для временного усиления своего немноголюдного отдела. В школе милиции мы научились фотографии и обработке фотоматериалов, владению оружием – пистолет, револьвер и карабин, изучали приёмы САМБО. Меньшее чем через год нас выпустили в звании младший оперативный сотрудник милиции. Вот тогда уже мой начальник дал указание выдать мне милицейскую форму и направил в Управление представление о повышении меня в должности.

Уже само ношение милицейской формы, тем более на железнодорожном транспорте, было почётным и сопровождалось беспрекословным послушанием пассажиров и работников Сврд. ж. д. (Свердловское отделение железной дороги). Ж. д. транспорт столько вытянувший на себе в минувшую войну был и теперь образцом дисциплины и порядка. На переполненных перронах и в вагонах поездов не допускалось пьянство и драки. Одно упоминание проводника пожаловаться милиционеру успокаивало любую шумную компанию. Быть ссаженным с поезда и попасть в отделение никому не хотелось. А какими методами воспитывали провинившихся пассажиров и других нарушителей я научился в отделе у Таратунина. Описывать не стану, скажу только, что с такими мягко говоря «не церемонились».

Свою ещё новую милицейскую форму я умел носить красиво, особенно когда приходилось бывать в женской компании по служебным делам.

Проходя плановое обследование в Медсанчасти МВД познакомился с девушкой Ниной, завязал с ней дружеские отношения и недолго думая предложил ей выйти за меня замуж. Были, конечно. ухаживания, цветы и подарки – всё было. Было лето 1953 года, когда Нина дав мне на моё предложение согласие, предложила мне поехать в Тобольск к её родителям – на смотрины. Я конечно согласился познакомиться с родителями и повидать город Тобольск о котором у нас с Ниной было столько разговоров. Мы запланировали провести отпуск вместе.

Я попросил Тараиунина хоть о небольшом отпуске по случаю предстоящей поездки на смотрины, ещё не женитьбы. Начальник мою инициативу одобрил, но тут нагрянули серьёзные события, которые требовали усиленного дежурства и днём, и ночью. Мой отпуск всё откладывался и откладывался и Нина уехала в свой отпуск в Тобольск одна.