– Все это дымовая завеса, – пробормотал он, отодвигая полупустую коробку с едой.
Часы показывали девять вечера – необычно рано для отхода ко сну, но Максим вдруг ощутил острое желание ускорить время, перемотать эти часы ожидания.
Постель встретила приятной прохладой. Максим положил телефон на тумбочку и запустил шум океана с таймером на 30 минут. Закрыв глаза, он попытался сосредоточиться на равномерном дыхании, но почти тут же погрузился в сон.
Внезапно Максим вновь ощутил себя командором. Воздух космодрома «Гелиос-7», ещё вчера наполненный ровным гулом двигателей и деловыми переговорами, теперь выл от плазменных разрядов. Каждый взрыв вырывал куски металлического настила, швыряя их в толпу. Пламя лизало корпуса кораблей, оставляя после себя оплавленные скелеты техники. В этом аду пахло горелой изоляцией, расплавленным полимером и – жареным мясом.
– Взлёт! Чёрт возьми, немедленный взлёт! – голос в динамиках оборвался, превратившись в электронный визг.
Максим автоматически пригнулся, когда над головой со скрежетом пролетела часть развороченной башни управления. Его пальцы вцепились в обгоревшие скобы швартовочного узла. «Громовержец», его боевой крейсер, стоял неподалёку, но путь к нему преграждала груда искорёженного металла.
И тут он увидел её. Маленькая детская фигурка в бежевом костюмчике, золотистые волосы, слипшиеся от пыли и пота, женщина рядом – вернее, то, что от неё осталось, но по-прежнему прикрывающая ребёнка согнутой рукой, будто демонстрируя, что даже смерть бессильна перед материнским инстинктом.
«Ма-а-ма…» – причитала девочка.
Её всхлип терялся в рёве катастрофы. Люди бежали мимо, слепые от ужаса. Кто-то толкнул девочку плечом, и она чуть не упала прямо под ноги обезумевшей толпе.
Максим не думая бросился к ней.
– Держись! Я иду.
Их разделяло шагов двадцать, и шум окружающегося хаоса, но несмотря на это, она будто услышала его и подняла голову навстречу.
Её глаза, бездонные как голубые озера и слишком глубокие для её возраста, моментально врезались Максиму в память.
Еще несколько шагов и Максим уже потянул к ней руки чтобы схватить и вытащить из этого ада, но… Ударная волна подхватила Максима и сквозь дым и валяющиеся обломки отбросила на несколько метров. Последнее, что он увидел, как пламя охватывает хрупкий силуэт, как её ручка ещё тянется к нему, а пальчики навсегда сжимаются… Тьма.
Реальность вернулась словно опрокинутый ушат с холодной водой. Сердце с остервенением билось в грудной клетке словно желая проломить ребра. Максим присел на край кровати, впиваясь пальцами в простыню. Лоб покрыл холодный пот, а в ушах всё ещё стоял гул того взрыва.
– Не сон… – прошептал он, глядя на дрожащие руки.
Образ девочки не исчезал. Эти глаза. Эти слова. Теперь он не сомневался, это не плод его воображения, а воспоминание.
Максим встал с кровати. Простыня, пропитанная потом, прилипла к спине. Резкий свет в ванной заставил прищуриться, постепенно возвращая в реальность. Струи душа обожгли кожу – сначала слишком горячие, потом ледяные. Наконец ему удалось отрегулировать температуру и начать скрупулёзно смывать с себя остатки кошмара. Вода текла по лицу, смешиваясь с соленым привкусом на губах – то ли пот, то ли слезы. Он стоял, опершись ладонями о кафельную стену, чувствуя, как дрожь постепенно покидает тело. Образ девочки не отпускал – эти огромные голубые глаза, полные ужаса и… чего-то еще.
