Андрей тем временем, распаляясь все сильнее, тыкая пальцем в экран телефона:
– Смотрите! Польша закупает дополнительные танки. Германия увеличивает военный бюджет. Американцы перебрасывают эскадрильи к нашим границам! Это уже не угрозы – это развязывание третьей мировой!
Офис загудел как растревоженный улей. Даже скептики теперь слушали с серьезными лицами, а самые впечатлительные уже лихорадочно перешептывались, обсуждая, стоит ли срочно запасаться гречкой и солью.
– Нас хотят загнать в угол, – Андрей понизил голос, но от этого его слова звучали еще более зловеще, – нам нужно срочно показать зубы пока не стало слишком поздно.
В воздухе повисло тягостное молчание, нарушаемое только нервным постукиванием пальцев по клавиатурам, желающих прочитать самые последние новости.
Неожиданно телефон на столе Андрея завибрировал и съехав со стола упал на пол с глухим стуком, оборвав его пламенную речь. В офисе на секунду воцарилась неловкая тишина.
– Ну все, теперь и пендосовская техника восстала против нас, – неуверенно пошутил кто-то из задних рядов.
По офису прокатился смешок, снимая напряжение.
Максим взглянул на часы и захватив ежедневник направился к начальнику. Он пересек порог его кабинета в 8:59.
Кабинет Смирнова, как всегда, поражал контрастом между показной роскошью и дешевыми деталями – дорогой кожаный диван соседствовал с пластиковыми подставками для документов и простыми шариковыми ручками на столе колониального стиля.
– Садитесь, Калинин, – не отрываясь от бумаг он указал на стул. Его манера говорить, растягивая слова, всегда раздражала Максима, но сегодня он заметил в ней что-то новое – не просто высокомерие, а усталость от ответственности.
Смирнов начал с общих фраз о доверии и новых возможностях, но когда перешел к сути, его тон изменился.
– Отныне вы будете нашим аналитическим центром в одном лице, – он отодвинул стопку бумаг. – Каждый отчет, каждая цифра должны проходить через вашу голову. Видите нестыковку – бейте в колокола. Находите резервы – предлагайте решения.
Максим неожиданно для себя включился в разговор.
– А если я увижу, что текущая система отчетности сама создает искажения?
Его удивил собственный же вопрос – еще вчера он бы промолчал.
Начальник поднял брови, затем одобрительно кивнул.
– Вот это подход! Именно такого отношения я жду от своего зама. Хотите изменить формы отчетности? Составьте предложение.
По мере обсуждения обязанностей – анализа квартальных показателей, выявления узких мест, разработки оптимизационных решений – Максим чувствовал, как в нем просыпается незнакомый прежде интерес. Он задавал все больше вопросов, делая пометки в ежедневнике.
– Какой приоритет у показателей по новым клиентам? Можно ли получить доступ к архивам за прошлые годы для выявления тенденций?
Смирнов, сначала сдержанный, постепенно разошелся, видя искреннюю заинтересованность Максима.
– Знаете, Калинин, я вам завидую, – неожиданно признался он. – У вас сейчас самый интересный этап – возможность взглянуть на все свежим взглядом, найти то, что мы, замыленные, уже не видим.
Когда через тридцать минут Максим выходил из кабинета, он ощущал странное чувство – впервые за годы работы он не просто выполнял указания, а действительно понимал смысл того, что делает. Перспектива не просто механически обрабатывать данные, а влиять на процессы, находить уязвимые места системы – все это пробуждало в нем неожиданный азарт, словно ему не хватало чего-то более стоящего, более ответственного.
