– Видишь эти выступы? – ее идеальный маникюр указательного пальца указал на странные выемки в каменной плите. – Отец считал, что это элементы древней системы креплений, более совершенной, чем римские замки. А вот здесь… – фотография сменилась изображением полукруглой конструкции, вмурованной в скалу, – это часть чего-то большего. Возможно, энергетического комплекса, или навигационного устройства.
Максим ощущал, как реальность вокруг теряет привычные очертания. Каждая новая фотография разрушала устоявшиеся представления о древней истории. Особенно поразили снимки странных металлических вкраплений в граните – сплавы, анализ которых, по заверениям отца Лики, показывал аномальные свойства, не соответствующие ни одной известной технологической эпохе.
– В двенадцать лет я впервые поехала с ним, – продолжила Лика.
– Ступив на эти камни, я почувствовала… будто они помнят меня. Будто я возвращаюсь домой после долгого странствия.
Максим слушал, затаив дыхание, не в силах определить, что пленяло его сильнее – эти завораживающие истории, или сама Лика с ее трепетными жестами и глазами, меняющими цвет от серо-голубого до глубокого синего.
– Когда отца повысили, – ее пальцы нервно обвили чашку, словно ища опору, – все изменилось. Он словно растворился в своих новых обязанностях.
Глаза Лики потускнели, под тяжестью воспоминаний.
– Я практически перестала его видеть. Он возвращался, когда я уже спала, а уходил до моего пробуждения. Выходные у него были крайне редко. Мы стали чужими. А я… я осталась одна со своими вопросами, на которые он больше не мог ответить.
Незаметно её рассказ обернулся исповедью – о том, как девушка, лишенная настоящей дружбы, нашла утешение в древних тайнах.
– В школе, потом в институте – все мои отношения были… декоративными. Я улыбалась, поддерживала беседы, но всегда чувствовала эту стену, – она провела рукой по воздуху, очерчивая невидимый барьер между собой и миром.
– А вот книги отца, его записи… Они стали моими друзьями.
Максим видел, как начинает меняться ее лицо, когда она говорила о тех днях – в её глазах появился особый свет, возникающий у людей, нашедших свое призвание.
– Сначала это были научные работы, археологические отчеты, анализы артефактов. Но чем глубже я копала… – она сделала паузу, ее взгляд стал пронзительным, – тем больше понимала, что рациональных объяснений недостаточно. Тогда я обратилась к эзотерике.
Ее голос понизился до шепота, словно она боялась, что их подслушают.
– Отец собирал не только научные данные. В его архивах были рукописи о ритуалах, о том, как возможные представители Гиперборейской цивилизации совершали оккультные практики, общались с другими измерениями и еще много чего. Я тайком от него начала экспериментировать по этим практикам. Сначала все сводилось к простым медитациям, затем – попыткам расшифровать символы, используя измененные состояния сознания.
Лика вдруг замолчала, ее взгляд устремился куда-то вдаль, за пределы кафе, за пределы этого времени.
– Однажды… что-то произошло. Во время ритуала я увидела…
Она резко встряхнула головой и замолчала, словно отгоняя навязчивое видение.
– С тех пор я знала – это не просто мифы и легенды. Это что-то живое, настоящее, что-то, что до сих пор здесь, с нами.
Максим почувствовал, как по телу пробежали мурашки.
– А где твоя Мама? – неожиданно для себя спросил он и тут же ощутил неловкость от своей бестактности.
