– Эй! – крикнула я. – Эй, Лёва!
Как ни странно, он сразу появился. Вышел на балкон мрачный как туча. Даже глаза посерели.
– Привет.
– Привет, Лёв. Ну и как тебе наш класс? Много хороших впечатлений?
– Дебилы, – сказал Лёвка и сплюнул с восьмого этажа через перила. Хорошо, что на дуб не попал.
– Между прочим, я тоже ушла. Вслед за тобой.
– Зачем?
– Ну, как же. В знак солидарности.
– Спасибо. Но такие жертвы ни к чему, сударыня.
– Нет, к чему. Ты в нашем классе пока что чужак, а если я слиняла, своя в доску, может, поймут, что к чему. Но это Тимка Певченко дебил, другие – получше, просто они не высказывались, а высказались – ты бы увидел.
– Ага, – пробасил Лёвка, глядя не на меня, а вдаль. – Был там ещё один – длинноволосый, тоже высказывался.
Я вспыхнула.
– Длинноволосый – это Захар, – мне приятно даже просто произносить это имя. – Кислицин Захар.
– Да мне хоть кто, – скривился Лёва, – в другой класс, может, перейти?
– Думаешь, другой лучше? Да все такие, Лёв! Не обольщайся. А у вас в школе, что, не так было?
– Да как-то там поприличней публика, – ответил Лёвка. – Может, потому что знакомые все.
– Ты не хандри, завтра уже всё нормально будет. Физика начнётся, геометрия, ты покажешь свои выдающиеся способности, и они заткнутся, зауважают тебя.
– Придётся так и сделать, – подтвердил сосед на полном серьёзе. – А ты что, в бассейн ходила? – он кивнул на купальник, с которого срывались светящиеся на заходящем солнце капли.
– Почему в бассейн? У нас в реке можно купаться. Запросто! – Я засмеялась. – А у вас только в бассейне купаются?
– Да, в бассейне. В Воркуте классный бассейн. Аркадий Вятчанин – чемпион мира по плаванью – там воспитывался, в курсе?[2] Нет, я знал, что на вашей широте тепло, но ведь уже сентябрь, осень. Птицы улетают и всякое такое.
– Ну и что – осень? У нас в сентябре ещё купальный сезон. Вода – прелесть, парное молоко! Жалко, ты не ходил.
– Увы, – он пожал плечами, – меня не позвали.
– Ох, прости, я просто не догадалась.
И правда, не догадалась. Когда я думаю о Захаре, все другие мысли просто выскакивают из головы.
На пляже Кислицина не было, и это очень нехорошо. Кто знает, чем они с той незнакомой девицей занимаются дома и вообще где он? Где они?
Я надеялась, что Захар мне позвонит и спросит про новенького. И почему я за ним ушла, как верная подруга. Может, я даже ушла для того, чтобы Захар обратил на меня внимание. Я почему-то всегда надеюсь, что Кислицин вдруг ВКонтакте спросит. Номер моего сотика он не знал.
Но Захар, конечно, не позвонил. Зато звякнула Аня Водонаева. Спросила, откель Лёва свалился, кем мне приходится, почему мы вместе шли в школу.
– Мы и сидим вместе, Ань.
– Ух ты! Поздравляю. Он душка. И Алке Китаевой понравился. Сказала: «Покровская с таким мачо под ручку шла!»
Аня с Китаевой в одном классе.
– Может, он твой двоюродный брат? – с надеждой в голосе спросила Аня.
– Не надейся, этот мачо – мой парень, – соврала я.
– Что-то раньше мы о нём не слышали, – съехидничала Водонаева.
– А ты, Аня, много слышишь обо мне?
– О, конечно! Ты у нас личность известная. Ну, и кто же он? Где ты его отхватила? Почему молчала о нём? Ты уже не любишь Захара?
– Слишком много вопросов.
– Хотя бы на один ответь.
– Хорошо. Отвечу на первый. Я отхватила его на соседнем балконе.
– Так он твой сосед?
– Yes.
– Так он не занят?
– Не знаю даже, как сказать. Смотря как судить. Сижу с ним я – и точка. Не мылься.
