Маля споткнулась о гнилое, поросшее мхом бревно и чуть не упала. Разве она проходила тут раньше? Она не помнила бревен по пути сюда.
Где она?
Она не сможет добраться до деревни и обратно до Мыша, пока совсем не стемнеет. Возвращаться придется с фонарем. Найдет ли она хотя бы дорогу домой? Они искали еду и поэтому шли куда глаза глядят, и Маля обращала на дорогу гораздо меньше внимания, чем следовало, потому что не думала, что возвращаться придется в темноте.
Джунгли вдруг расступились, и она увидела расчищенное поле.
Маля захлюпала носом. Она оказалась ровно на другом конце деревни, на поле, где все растили какое-то зерно, но, по крайней мере, она не потерялась. Маля обошла темный квадрат пруда, оставшегося от фундамента, и бросилась через поле, петляя между обломками старых стен, торчащих из земли.
Впереди виднелась деревня, где уже зажигали масляные лампы. Знакомые желтые огоньки успокаивали. Маля замедлила шаг, прижимая руку к ребрам. Она не думала, что может так обрадоваться виду Баньяна: жилье, дым и треск цилиндрических печек, запах специй, свечи, горящие у маленьких металлических отражателей. Вокруг было светло.
Перед собой она видела хижину доктора.
Только бы он был там. Он обязан быть там. Только бы не ушел к больному. Только бы Манфуз был дома.
Какой-то человек вышел из-за обломка стены и заслонил ей дорогу.
– Куда это ты бежишь, девчонка?
Маля в ужасе остановилась. Перед ней вставали все новые и новые тени, как будто выходили из тьмы зловещие призраки.
Солдатики. Целый взвод солдатиков.
Маля повернулась и бросилась в сторону городка, но из сумерек выскочил пес и зарычал. Девочка отпрянула, заметалась в поисках нового пути к отступлению. Пес шел за ней по пятам, скалился, подгонял Малю обратно к солдатикам.
Из темноты выходили все новые и новые солдатики. Ружья тускло блестели. Поперек голых, покрытых шрамами грудей висели ленты патронов. На лицах темнели уродливые тройные знаки. «Объединенный патриотический фронт». Люди полковника Гленна Штерна. Некоторые намотали себе на голову синие банданы, словно этого было достаточно. Парни подходили ближе. Налитые кровью глаза изучали девушку. В них был змеиный голод. Маля вглядывалась в темноту, пытаясь найти просвет и сбежать, но солдатики были везде. Идеальная засада.
Один солдат подошел поближе и схватил девушку, заломил руку за спину. Она почувствовала, как мужчина шарит в поисках второй руки. Потом он засмеялся.
– Калеку поймал!
Пальцами он ощупал культю.
– Даже браслеты не наденешь!
Остальные расхохотались. Маля пыталась вырваться, но солдатик дернул ее к себе.
– Это я сделал? – спросил он, глядя на культю. – И как же я вторую руку не заметил, а, девочка?
Вблизи было видно, как сильно на темной коже выделяются бледные грубые шрамы знака верности. Три вдоль, три поперек. «Объединенный патриотический фронт», снова и снова. В нижней губе у солдата торчали сверкающие шипы, три в ряд. Маля не знала, украшение ли это или полковник втыкает такие во всех своих рекрутов.
– Разве я? – еще раз спросил мужчина, но не успела Маля ответить, как он выпрямился, сильно удивленный.
– Вы на ее глаза посмотрите! – воскликнул солдат. – Предательницу поймали. Грязная маленькая девка миротворцев. – Маля снова попыталась вырваться, но он дернул ее назад и сжал, выкручивая руку, так что та чуть не оторвалась.
– Не так быстро, – прошептал он ей на ухо. В ледяном голосе слышалась новая угроза: до этого она была бы ему игрушкой, а теперь все стало значительно хуже. – У меня есть планы на твой счет, ошметок.
