– Вот же паразит, ещё и лягается! – услышал я её голос у самого уха и прекратил бег, при этом и остановив работу рук.
– Давно пора угомониться, – сказала она и поставила на большой квадратный стол, за которым я сидел в ожидании мига наслаждения, заиндевевший кофейник, затем подошла к пальме и надломила её макушку. Пальма пискнула и раскрылась экраном телевизора, с которого лилась желанная реклама чая «Вдохновение».
– Всё! Опоздали! Не успеем! – тихо проговорил я и с протяжным стоном ударил кулаком по колену.
– Зато успею я, – проговорила подруга, после чего я почувствовал жгучую боль в глазах, а не в колене. Экран сверкнул радужным фейерверком, затем сверкнули искрящимся льдом бёдра подруги, нырнувшей в него по… ну, по эту, а может быть по ту самую… ну, да ладно, постараюсь выговорить, если прошевелит пересохший от жажды язык, по самую по-пе-по-па-по-пы-по-пу. Пока выговаривал столь длиннющее название того, что ныряло, подруга уже стояла возле стола и радостно улыбалась. В её руках поблёскивали пакетики чая «Вдохновение», выловленные из телевизора.
Я возликовал и вспомнил, что, направляясь на чаепитие, прихватил для любимой подруги подарок.
– Знаешь, что у меня есть? – обратился я к ней и, не дожидаясь ответа, сунул её руку в мой карман. – Там подарок для тебя.
– Пропади ты пропадом со своим подарком! – взревела подруга, и ударила по подарку своей тяжёлой ладонью.
От восторга я крепко сжал глаза и оказался на крыше дома, где купил сто граммовую пачку чая «Бодрость».
И вновь я стою у двери квартиры подруги и жму на красную кнопку звонка. Пространство за дверью молчит. В радужном настроении я пинаю её дверь, посылаю милую не только последними, но и первыми словами на кухню за кипятком, и иду к столику у пальмы.
В знак благодарности за ласковые слова моя ненаглядная хлопнула дверью перед моим носом и, стоя на лестничной площадке, я ясно услышал её доброжелательную тираду: «Ну, ты и паразит! Болтался… невесть где, а сейчас покоя не даёшь! Угомонишься ты сегодня? Или мне угомонить тебя?»
Угомонение не заставило себя ждать. «Нежное» касание её пятки моей голени привело меня в восторг. Я расцвёл, как майская роза, и хотел ответить ей, если и не нежными поглаживаниями её увядшего лица, то хотя бы словами благодарности, но… милая подруга канула, как в воду, а расточать любезности пальме, под которой я расположился, почему-то не было желания.
– Поднимайся! – проговорила она, ухватив меня за правую руку. – Видно без чая «Вдохновение» ты так и не угомонишься!
– Подожду здесь, возьми лучше «Бодрость», – ответил я и повернулся к ней спиной.
– Ах, ты так! Ну, я тебе сейчас покажу бодрость! – ответила она, затем рявкнула мне прямо в ухо. – Паразит! Злыдень! Утроба твоя ненасытная! Что б ты сгинул, нечисть окаянная!
– Тише можешь? Ты мне мешаешь! – буркнул я, всё ещё не поворачиваясь к ней.
– Ах, теперь я уже тебе мешаю! Ну, погоди, водкохлёб окаянный! – ответила милая подруга и выпалила новую тираду из нежных слов.
– Ладно, замолчи! Завтра я тебе подарю «Вдохновение». Вырежешь логотипы и обязательно выиграешь чайный сервис. Будем пить вместе, и каждый день.
– С тобой… вместе? Никогда! – ответила она, да так твёрдо, что я поперхнулся и вылил на её прекрасный палас всё содержимое моего желудка.
– А-а-а-а! – взревела она и погладила меня по макушке своей кувалдой-кулаком. Остатки содержимого желудка, подкатившие к горлу и стремящиеся вырваться наружу, провалились туда, откуда секунду назад пытались вырваться, и в утробе стало так хорошо, что она заурчала от удовольствия. Одновременно с этим кто-то позвонил в дверь.
