– Мне просто показалось, – ответил Финч, стараясь не показать своих подозрений, – доски, кажется, плохо закреплены.
– Оставь их, – сказал Эберт, – здесь всё в порядке.
Финч не послушал его. Он продолжал отодвигать доски, пока не обнаружил под ними узкий, темный проход.
– Что это такое? – спросил он, посмотрев на Эберта.
– Я понятия не имею, – ответил Эберт, стараясь не выдать своего волнения, – наверное, какая-то старая канализация.
– Канализация? – переспросил Финч, – она слишком узкая для канализации.
– Ну, может, это какой-то тайный ход, – сказал Эберт, стараясь придать своему голосу спокойствие, – раньше здесь всё было по-другому.
– Я хочу посмотреть, – сказал Финч, и его голос звучал твердо, – я пойду туда.
– Это слишком опасно, – сказал Эберт, – я запрещаю вам.
– Запрещаете? – переспросил Финч, – а вы не забыли, что я здесь расследование провожу?
Эберт молчал, понимая, что спорить бесполезно. – Вы уверены? – спросил Эберт. – Более, чем, – ответил Финч.
Финч, не обращая внимания на протесты Эберта, пролез в отверстие и оказался в узком, темном тоннеле. Воздух здесь был спертым, влажным, с запахом сырости и плесени. Он достал из кармана фонарик и осветил путь. Стены тоннеля были сырыми, словно они сочились водой, а впереди виднелся тусклый свет.
– Инспектор! – крикнул Эберт, – вернитесь! Это опасно!
Финч не ответил. Его любопытство было сильнее страха. Он продолжил движение вперёд, понимая, что приближается к разгадке, к тому, что скрывалось за фасадом этого цирка. Каждый шаг отдавал эхом в узком пространстве, и с каждым шагом ему становилось всё более не по себе. Казалось, что тоннель ведёт в самое сердце тьмы, в место, откуда нет выхода.
– Кто ты? – раздался голос из темноты.
Финч остановился, вскинув фонарик. Впереди него, в узком коридоре стоял человек, его лицо было скрыто тенью, но Финч смог разглядеть, что он одет в костюм клоуна. – Я инспектор Финч, – ответил он.
– Ты пришел не вовремя, – сказал клоун, его голос был хриплым. – Уходи, пока не поздно.
– Почему я должен уходить? – спросил Финч. – Если останешься здесь, тебя ждет ужасная судьба, – ответил клоун.
– Кто ты такой? – спросил Финч. – Я тот, кто знает, что происходит, – ответил клоун, – и я знаю, что ты должен бежать отсюда. – Почему? – спросил Финч.
– Ты не понимаешь, с чем связался, – сказал клоун. – Это место проклято.
– Проклято? – переспросил Финч, – уже кто-то мне это говорил.
– Да, – ответил клоун, – и это правда. Здесь обитает зло.
– Какое зло? – спросил Финч. – То, что ты видел в гримерке, это всё лишь игра, – ответил клоун, – настоящее зло живет под землей.
– Ты знаешь про убийства? – спросил Финч.
– Это не убийства, – ответил клоун, – это жертвоприношения.
– Кому? – спросил Финч.
Клоун молчал, его лицо было скрыто тенью.
– Скажи мне, – попросил Финч, – я должен знать.
– Тебе лучше не знать, – ответил клоун, – поверь мне, ты не хочешь знать.
– Я должен, – сказал Финч, – я должен остановить это.
– Ты не сможешь, – сказал клоун, – они слишком сильны.
– Но я должен хотя бы попытаться, – ответил Финч. – Тогда ступай, – сказал клоун, – но помни мои слова.
Он отступил в темноту, и Финч вновь остался один. Он продолжил движение вперёд, чувствуя, как его сердце бьется всё сильнее. Он знал, что идет на большой риск, но не мог остановиться. Он должен был узнать правду, какой бы ужасной она ни была. Свет в конце тоннеля становился всё ярче, и он понимал, что приближается к чему-то важному, к чему-то, что изменит его жизнь навсегда.
