На планшете я открыла сайт фирмы. Там разместили короткий пресс-релиз, который гласил: «Конфликты из-за наследства семьи Морикава не имеют отношения к компании». Особо было подчеркнуто, что «она лишь сдает помещение, заключив с семьей Морикава договор на почасовую аренду зала заседаний».
Их вполне можно понять: всего за неделю видео Гиндзи наделало немало шуму, а когда обнародовали полный текст завещания, самозванные преступники стали появляться один за другим. Некоторые, видимо в шутку, писали в соцсетях: «Я убил Эйдзи Морикаву», за что их аккаунты замораживали. Сознаться полицейским в преступлении пробовали бездомные. От желающих повиниться разрывался телефон, до такой степени, что полицейское управление префектуры Нагано вынуждено было развесить плакаты с предупреждением: «Прекратить телефонное хулиганство! Ложное признание в преступлении расценивается как мошенничество с целью помешать полиции и наказывается по закону!»
Вместе с тем многие просили начать расследование. На это полиция заявила, что к смерти определенно привела болезнь, а поскольку отдел занят другими расследованиями, дело открыто не будет.
Шумиха коснулась и «Морикава фармасьютикалз». Акции обвалились, и курс еще долго не выравнивался. Инвесторы даже обратились к главам компании с открытым письмом. Можно было легко себе представить, какой гул тогда стоял в отделе инвестиций – будто в улей ткнули палкой. История достигла такого накала, что даже корреспондент одного еженедельника рискнул прорваться мимо стойки администрации и по пожарной лестнице взобрался аж на пятнадцатый этаж. Оттуда уже попал прямиком в полицию за незаконное вторжение.
Наконец, телевидение, которое сначала умалчивало о странном завещании, посвятило этой теме целую программу. До сих пор ходили лишь слухи, но стоило опубликовать полный текст завещания, как глав компании осадила пресса. Президент и исполнительный директор никаких семейных обстоятельств не раскрывали, зато вице-президент Хираи не мог утаить подробностей от крупнейшего инвестора, посадившего его на это место. Поскольку «Лизард кэпитал» намеревался усилить свою власть в «Морикава фармасьютикалз», разумеется, их беспокоила судьба акций, принадлежавших Эйдзи, и сбросить завещание со счетов они не могли.
Юридического консультанта Эйдзи тоже оставалось только пожалеть. Я ткнула пальцем во вторую часть завещания: «Тем, кто меня поддерживал».
– Это же сколько формальностей придется учесть, чтобы разделить такое огромное наследство между столькими людьми… Ни за что не взялась бы.
С Эйдзи работал некий Гэнта Мураяма, адвокат от конторы «Юристы для жизни» из Нагано. Мне уже само название не нравилось. Слишком отдает тривиальными, бытовыми тяжбами. Так и представляла себе убогую фирмешку, выполняющую кучу работы, которая и денег почти не приносит.
– Всем, наверное, тяжело придется. Не только папаше, но и брату, и другим родным. – Синода указал на экран моего планшета.
В конце второго завещания было приписано: «Я хочу, чтобы этим людям выразили благодарность и передали имущество в присутствии минимум троих представителей семьи Морикава». Даже тут, хоть всю семью привлеки, хлопот не оберешься.
– И зачем ему этот спектакль? – проронила я.
Синода промычал:
– Ну… Эйдзи всегда любил пафос, хотя никогда не был эгоцентричным. И все равно странно, что он задействует столько знакомых и родных.
