Завещаю вам жизнь - страница 14

– В чем, господин следователь? – спросила она.

– В установлении истины, – сказал Хабекер. – Я хочу понять, как и почему один из предателей узнал ваше имя и почему он называет вас своей помощницей.

– Я могу узнать, кто это?

– Конечно, – сказал Хабекер. – Это некий лейтенант ВВС Генрих Лаубе. Между прочим, внук адмирала фон Шенка… Вы его знаете?

– Адмирала фон Шенка?

– Нет, его внука.

– Слышу его фамилию впервые. У меня нет столь аристократических знакомых.

– А этого человека вы никогда не видели?

Следователь достал из стола фотографию мужчины лет тридцати пяти. Фотографию явно любительскую, размером девять на двенадцать. Лицо мужчины, закуривающего сигарету, снято крупно, в трехчетвертном повороте. Высокий, чистый лоб, зачесанные назад вьющиеся волосы, крепкие зубы, запавшие при втягивании дыма щеки. Лицо интеллигентного человека. И руки, прикрывающие огонек спички, – узкие, с длинными пальцами.

– Это и есть Генрих Лаубе? – спросила она, открыто поглядев на следователя.

– Вы никогда не видели этого человека? – повторил свой вопрос Хабекер.

– Никогда, – решительно сказала она.

Хабекер неторопливо спрятал фотографию в стол.

– Странно… – протянул он. – Очень странно!

– Господин следователь, – сказала она. – Если какой-то предатель, как вы выразились, назвал меня сообщницей, он должен был привести факты, подтверждающие чудовищное обвинение! Приведите эти факты мне. Я их без труда опровергну.

Хабекер провел рукой по серым волосам.

– Видите ли, фрейлейн Штраух, – задумчиво сказал он, – мы тоже не сомневаемся, что Лаубе лжет… Но мы хотели бы узнать, откуда ему стало известно ваше имя и, главное, ваш адрес.

– Мой адрес?

– В том-то и дело. На допросе он назвал ваш адрес… Согласитесь, что адрес совершенно незнакомого человека никто не назовет.

– Уверяю вас, господин следователь, что я совершенно не знаю этого Лаубе! – сказала она, стараясь понять, к чему клонит Хабекер.

Они смотрели в глаза друг другу.

Хабекер – почти сочувственно, вроде бы озадаченный искренностью и спокойствием арестованной, она – с деланой озабоченностью, внутренне успокаиваясь, ибо казалось, что следователь находится на ложном пути: она действительно не знала внука адмирала фон Шенка, никогда не видела его. Да и Генриху Лаубе вряд ли известен ее адрес. Только в одном случае Лаубе мог узнать что-то – если через него пытались установить связь. Но почему в таком случае Лаубе не встретился с нею? Слишком невероятно, чтобы он узнал имя и адрес в день ареста, когда уже не оставалось ни часа времени. Какое там невероятно! Полностью исключено! Следователь лжет.

– Видите ли, фрейлейн Штраух, – медленно, совсем по-дружески сказал Хабекер, – остается предположить только одно…

– Что именно, господин следователь?

– Именно то, что Лаубе кто-то назвал ваше имя и ваш адрес.

– У нас нет общих знакомых!

– Как знать, фрейлейн Штраух! Часто мы оказываемся знакомы людям, о которых не имеем никакого представления… Но человек, назвавший Лаубе ваше имя, знает вас бесспорно очень хорошо. Так хорошо, что осведомлен о вашем местожительстве.

Она улыбнулась:

– Лаубе дал тот адрес, по которому меня арестовали?

Хабекер не позволил поймать себя.

– Нет, – сказал он. – Конечно, нет. Вы же переехали только вчера. Он назвал ваш прежний адрес.

– Почему же меня не арестовали раньше? – спросила она. – Вы противоречите себе, господин следователь. Вы следили за мной? А говорите, что не сомневаетесь во лжи Лаубе.