Так и не закончив свою мысль, Марина вышла из номера и решительно постучала в соседний. Ей никто не ответил. Чертыхнувшись, Марина пошла к бассейну и именно там обнаружила Регину, которая теперь доставала нравоучениями какую-то девушку.
– Ты правильно сделала, что после его измены приехала сюда одна. Но этого мало. Ты должна сделать всё, чтобы не позволить себе простить его. Веселись, отдыхай и не вспоминай об этой пародии на мужчину, – вот что услышала Марина, подходя к парочке.
– Регина, я хочу выпить! – заявила она, полностью игнорируя собеседницу утиногубой. – Ты была абсолютно права. Прости, что так резко отреагировала.
Всё это она выпалила скороговоркой, одним предложением, так как не в её правилах было извиняться. Всё наоборот – это перед ней всегда извинялся кто-нибудь. Неудачливые ухажёры, друзья, ученики, коллеги. Даже если виновата была Марина, она умудрялась всё повернуть так, что оказывалась ни при чём.
Регина в недоумении посмотрела на неё, открыла рот, очевидно, собираясь разразиться гневной тирадой, однако, что-то в лице Марины заставило изменить это намерение, и она кинула девушке, с которой до этого беседовала:
– Договорим позже.
Схватив Марину за локоть, она поволокла девушку в сторону барной стойки, которая находилась под навесом рядом с бассейном. По пути Марина пыталась неоднократно что-то сказать, но Регина каждый раз обрывала её. Посадив Марину на табурет, обратилась к бармену:
– Two drink beer, please19, – попросила она, для убедительности показав пальцами знак «Victory», что в данном контексте должно было подразумевать число два. Затем прошептала подруге: Я слышала, что алкоголь – это розовые очки жизни.
Её собеседница прикрыла глаза, пытаясь, сосредоточиться, вспомнить кое-что.
– Кажется, это сказал Фитцжеральд? Автор истории о том, как один мужик закатывал грандиозные вечеринки, а другой восхищался этим?
Регина вытаращилась на Марину так, словно та заявила, что пирамиды построили инопланетяне, и пробурчала:
– Не знаю, кто этот Фиц… как его ты там обозвала? Вот имечко-то! Не имя, а мат сплошной. Нецензурщина. Не-не. В фильме каком-то услышала. Но хватит выпендриваться! Пей давай! – с этими словами она пододвинула огромную тару пенящегося напитка, который деловито налил бармен, и выжидающе стала постукивать пальцами по стойке, показывая, что ждёт выполнения своего приказания.
Марина схватила свой стакан и в несколько мощных глотков осушила его. Регина, видя такое дело, снова произнесла:
– Two drink, – и, увидев, что второй стакан Марина не стала уже выпивать залпом, а лишь сделала несколько глотков поскромнее прежних, потребовала: – Ну, давай. Рассказывай.
И Марина начала говорить. Она поведала о том, что была предупреждена заранее о морализме местных по отношению к русским, вела себя осторожно, но всё равно не избежала подлой ловушки, расставленной хитрым арабом. Как она сделала скоропалительные выводы и теперь не знает, то ли отнести себя к тому племени девушек, которые проницательны, умны и быстры на принятие правильных решений, то ли к другим, которые глупы, легко поддаются чужому влиянию (здесь она пристально посмотрела на свою собеседницу) и, неправильно восприняв ситуацию, рушат собственное счастье.
Если моряки измеряют время в склянках, то, уподобив исповедь Марины пиву, которым девушка активно смачивала горло, можно сказать, что рассказ занял три бокала. Регина, видя, что в очередной пивной таре заканчиваются последние капли, обращаясь к бармену, молвила:
