– Я тоже проходил через это, – тихо и почти незаметно для неё заметил он, словно делясь сокровенным секретом. – Если бы эта острая боль осталась со мной навсегда, если бы я продолжал ощущать её в полной мере…
Он, вздрогнув, покачал головой, словно отгоняя от себя болезненные воспоминания, которые продолжали преследовать его.
– Я бы просто не выжил, – закончил он, и в его голосе прозвучала неприкрытая горечь.
Рыжеволосая, поражённая его признанием, смотрела на него, чувствуя, как тёмные волны прошлого накатывают на неё, грозясь поглотить с головой. Боль может быть разной, об этом она знала не понаслышке, но всё же, в том, что она сейчас чувствовала, был какой-то смутный намёк на путь к возможному возрождению, к началу новой жизни, пусть и в кромешной тьме. Они оба сейчас находились в этом месте, словно в западне, и, возможно, если приложат усилия, смогут найти что-то общее, какое-то слабое, но, всё же утешение в этой пугающей, обволакивающей тьме.
Её бледная кожа, словно истончённый пергамент, казалась почти мертвенно-белой при тусклом свете канделябров, и в её личных покоях, словно в алхимической лаборатории, витал густой запах жженой ткани, возбуждающего секса и рассыпанных на полу сушеных трав. Нигма, расположившись за массивным письменным столом, с остервенением вдавливала острое перо в дорогой пергамент, словно пытаясь продырявить его насквозь. Она намеренно не смотрела на Иварта, однако он не мог не заметить, как её шёлковый, расшитый золотыми нитями халат небрежно съехал с хрупкого плеча, открывая взору пугающе белую, словно алебастр, кожу. Ведьмам, как известно, не знакомы понятия стыда и скромности; он с настойчивостью напоминал себе об этом, делая нарочито громкий шаг в её сторону, стараясь привлечь её внимание. Нигма, словно очнувшись, лениво повернула голову в его сторону, и её чёрные, как вороново крыло, волосы хлестнули её по лицу, а и без того тонкие, аристократичные черты её прекрасного лица исказились от гримасы раздражения. Она лениво потянулась к стоящему рядом хрустальному бокалу, наполненному тёмно-красным вином, и сделала медленный, тягучий глоток.
– Явился, – фыркнула она, и в её голосе прозвучало явное презрение.
Он, не обращая на её колкость ни малейшего внимания, словно не замечая её злобного настроения, тем не менее, не сводил с неё глаз. Вернее, обращал, но лишь издалека, намеренно блуждая взглядом по её красивому, но в данный момент искажённому злобой лицу, стараясь не опускаться ниже её глаз. Иварт, стараясь выглядеть непринуждённо, поправил свои спутанные светлые волосы, совершенно не задумываясь о её почти обнажённом плече, старательно игнорируя её провокацию. Некоторое время он просто молча наблюдал за ней, стараясь не пересекать невидимые границы её личного пространства, словно боясь вызвать её гнев.
– Чтоб ты сдох, – тихо пробормотала она себе под нос, внезапно наклоняясь к столу и снюхивая какую-то белую субстанцию, разложенную на небольшом блюдце. – Чтоб ты сдох, – повторила она уже чуть громче, словно проклиная его, и вновь медленно подняла на него свой взгляд.
Мужчина, набравшись смелости, обошёл её, и стол, стараясь встать напротив и встретиться с её глазами, однако всё ещё намеренно не смотрел на неё. Но краем глаза всё же уловил, что на ней, помимо халата, действительно ничего нет, и она, словно почувствовав его взгляд, с раздражением уставилась на него, снова резко подняв голову.
