ЗАВИСИМЫЕ - страница 8

Первая коробка набита косметикой. Это именно та несчастная коробка, которая была перетрушена ни один раз, пока не нашлась красная помада. Кто вообще зацикливается на цвете помады перед деловой встречей с «тем еще засранцем мистером Коулом»? Погодите-ка. В этом определенно что-то есть. Джекки-Джекки.

Закусываю губу в предвкушении пикантных подробностей, как в старые добрые времена, до переезда Джекки в Лос-Анджелес.

Аккуратно размещаю ее косметику на туалетном столике, что-то отправляется в ящик, что-то красиво расставляю на подставке. Вспоминаю, как выпрашивала у нее тушь, пока мама не видит, чтобы сбегать на вечеринку к Келли Престон в девятом классе. Джекки из тех сестер, которые прикрывают твою задницу от родителей, но могут легко надрать ее сами, если опоздаешь к назначенному времени. Ухмыляюсь сама себе. Благодаря нашим махинациям, мама, наверное, до сих пор считает меня девственницей.

Я, конечно, очень люблю родителей, но у меня всегда было такое чувство, что они не знают меня совершенно. Джекки прикрывала меня, да, но я уверена, если бы они заподозрили, что я сбегаю по ночам на вечеринки, то представили бы, что это не так, и дело с концом.

Внутри меня бушевали страсти. Но мне всегда приходилось прятать их, чтобы никого не разочаровывать. Не то чтобы я жаждала набить татуировку или переспать с половиной старшей школы. Ничего такого.

Честно говоря, мне было достаточно один раз попробовать секс, чтобы тут же разлюбить его. И последующие несколько раз лишь утвердили мою веру. Мне это было не нужно. Я хотела просто быть собой. Иметь возможность плакать, когда грустно, и смеяться, когда весело. Смеяться, как сегодня с Джереми. Уходить и приходить, когда вздумается, и встречаться с парнем без утайки и страха быть пойманной. Даже получать плохие оценки, если уж на то пошло.

Черт возьми, мне двадцать лет приходилось играть роль другого человека. И чтобы это не прекратилось с отъездом родителей, они предусмотрительно переселили меня к старшей сестре.

Будь я той, кем они всегда хотели меня видеть, я бы сейчас дико расстроилась.

Закончив с многочисленными тюбиками, я открываю следующую коробку с посудой. Затем еще одну, и еще, пока не замечаю, что за окном начинает темнеть. Устало хвалю себя за потраченное с пользой время. И без навязчивых мыслей о дурацких зеленых глазах, что немаловажно.

Я принимаю душ и наливаю себе чашку кофе, чтобы взбодриться перед подготовкой к тесту.

Как только я открываю свою сумку, мое спокойствие улетучивается. Все мое самообладание, которое я по крупицам собирала полдня, разбивается вдребезги. Теперь настал мой черед метаться по квартире. Я смотрю на кофейном столике, в ящиках комода, еще раз выворачиваю все из сумки и заталкиваю обратно. В третий раз.

Черт! Не может быть! Прекрасно помню, что ежедневник был сегодня со мной. Я определенно достала его из сумки, чтобы назвать Джереми наш адрес, а затем убрала его обратно. Убрала же?

Чувствую, как меня охватывает паника. Закрываю глаза. Этого просто не может быть. Этого просто не может быть – повторяю шепотом. Но, по закону подлости, именно так и есть. Единственное место, где сейчас может быть мой ежедневник с гребаным заданием на завтра – это машина Джереми Холдера. Твою ж мать! Должен быть еще один выход.

Нахожу в телефоне номер Паркера, потому что он единственный из группы, чей номер у меня есть. Ужасное упущение. Набираю, но попадаю на голосовую почту. Здорово. И Паркеру тоже здорово. После того, как он меня облапал, и меня, как тряпичную куклу дернул за веревочки и увел другой мужчина, я сама звоню ему, не прошло и дня. И этот мудак не берет трубку! И он, бесспорно, объяснит себе мой звонок, как ему заблагорассудится. Раз уж у меня нет такой возможности.