И Дарья Петровна изложила сначала коротко, потом уже в деталях историю парня. Поклялась остатками своего здоровья, что всё проверила, и что девушка есть, и что на самом деле хорошая.
– А зачем он бы тогда у тебя костюм брал? Ещё не вернул.
– Верну.
– Говорит, что вернёт. Ну, не надо, так не надо. А с билетами на балет-то поможешь? Да, посмотрели мы. В Большом театре билеты только на осень и цены от десяти. Прямо кто бы подумал. Все на балет рванули, лучше бы работали. Да, прости, прости. – Засмеялась старушка. – Так, поможешь? Купишь? Да, нет в продаже. А то он сам бы заработал и купил, но вдруг… – И понизив голос и зачем-то отвернувшись, Дарья Петровна прошептала. – Девушка больна, очень. Вдруг… А так, то он заработал бы и купил. Ну, куда он теперь денется. Конечно, пойдёт работать. Лёня, ты же танцевал, может… А, хорошо.
– Достанет? – Спросил Василий, округлив глаза в ожидании.
– Сказал, что перезвонит.
Через полчаса Леонид сообщил дату и время, оставалось чуть больше недели.
– Но он пойдёт с вами, – сказала соседка. – Хочет, с девушкой познакомится.
– Проверяет, не вру ли я.
– Правильно делает. И я бы тебе не поверила. – Тукнула крючковатым пальцем в плечо парня. – Хоть бы привёл познакомиться.
– Куда? К нам? Вот, туда? – Указал он пальцев в сторону родительской квартиры за стеной. – Тогда она меня сама бросит.
– Тоже, верно. Ну, ко мне приводи.
– К соседям привёл, а к родителям не зашли. Странно как-то.
– Смотри-ка, соображать начал. – Ухмыльнулась Дарья Петровна.
Обзаведясь первой работой, Василий сновал по району в качестве курьера. Эксплуатировав несколько дней электросамокат, устав от луж, кочек и бордюров спустя несколько дней пересел на велосипед всё с тем же электроприводом. Давалось это ему нелегко, особенно улыбаться и ощущать снисходительные взгляды тех, кого он ещё недавно презирал, то есть людей, которые в его глазах слыли зажравшимися и ленивыми настолько, что заказывали пару творожных сочней и пакет сока с доставкой на расстоянии двух-трёх зданий. Несмотря на усталость, озлобленность и постоянное раздражение, он находил в себе силы ежедневно посещать семью двух дам. Стоило переступить порог квартиры, как его плохое настроение и ненависть к людям таяла. Он становился другим Васей, мудрым, сильным, он становился Васенькой, который может всё – от ремонта полки до дверного звонка и даже починить розетки, хотя его чуть не ударило током. Помимо мелких бытовых дел, он никогда не приходил с пустыми руками. Дамы протестовали, но принимали то вафельные торты, то конфеты и, конечно же, кошачий корм. Сами же накрывали ужин так обильно, словно это был праздник.
Готовясь тщательно к столь знаковому событию, как исполнение мечты, своей дамы, Василий решил отгладить единственную рубашку, которую ещё на выпускной подарила крёстная. Но не имея навыка и расположенности к глажке, припалил край, да так что ткань скукожилась, оставив явный след дальнейшей непригодности. Распсиховавшись, швырнул и без того уже пострадавшую вещь прямиком в стену по скулил, немного покричал, выплесну гнев ударом кулаком по матрасу несколько раз, пнул табурет, столь же гневно выдернул провод раскалённого утюга, рискуя обжечься. Обошлось.
Набрал крёстной, которая, будучи театральным и кино костюмером всегда с лёгкостью решала подобные проблемы, но вот, только на звонок она не ответила и не перезвонила после. Обиделась.
