Здесь перезимует горе - страница 37

– А еще один тоже тут недалеко, – говорит Сережа. – Она у Лиды и ее сестры.

Он подробно объясняет мне, как к ним пройти.

Еще только через час мне удается вылезти из-за стола и уйти в прихожую. Дети облепляют меня со всех сторон и не хотят отпускать. Перед выходом заглядываю в туалет и там пишу на бумажке с деньгами записку. "Спасибо, что взяли Шептуна-Ветра-Уродца".

Щенок тоже вертится под ногами, пока я надеваю ботинки. Но мне всё-таки удается незаметно подложить деньги в тапочки. Так, чтобы их заметили позже.

Долго прощаемся, но телефонами не обмениваемся.

Чтобы не выпустить тепло, я быстро выскальзываю наружу. На улице уже стемнело. После теплого дома как-то грустно очутиться на морозном воздухе. Снова оказаться в одиночестве на холоде. Но теплый свет фонарей и легкий снег создают по-своему родную и уютную атмосферу.

Решаю сразу достать деньги, чтобы можно было бы сразу отдать. Идти недалеко. Дом, который мне нужен на соседней улице. И, как только я сворачиваю на нее, слышу в далеке завывания и скулеж. Даже не зная наверняка, я уверена, что мне туда.

– Вот черт. Самое хорошее напоследок, значит. Как обычно, – бурчу я и ускоряю шаг.

Действительно, не могли же все в этой деревне оказаться милыми добрыми людьми…

Звук становился всё отчетливее и, вот, наконец, тот дом, который описывал Сережа. Старый деревенский. Немного покосившийся. С ярко-красной входной дверью и красивыми резными наличниками. Вокруг невысокий редкий забор. А между ним и домом будка. В ней, свернувшись в клубок, скулит, как младенец, нечто белое и крошечное. На шее непомерно широкий ошейник с цепочкой.

– Ну, здравствуй…

В окнах дома горит свет, громко играет телевизор, но за несколькими слоями занавесок людей не видно. Желания постучаться нет. Ветер, телевизор и собака смешиваются в один нагоняющий ужас звук.

– Что же делать?

Пока думаю, начинаю замерзать и переминаться с ноги на ногу. Нужно просто перелезть, снять ошейник и уйти. Элементарно. Я подхожу к забору чуть ближе, и снег засыпается в ботинки, но это не важно. Щенок поднимает голову и замолкает.

– Молодец. Иди сюда… – говорю я, присаживаясь на корточки, так как собака направляется ко мне.

Схвачу, когда подойдет близко, и даже не придется перелезать. Комочек медленно идет ко мне и слабо виляет хвостом.

– Давай еще чуть-чуть…

Я шуршу бумажкой, которая всё ещё у меня в руках. Желания отдавать деньги уже нет, но шуршат они очень заманчиво. Даже для собак.

Но тут входная дверь скрипит, и из дома кто-то выходит. На крыльце темно, поэтому я не вижу кто.

– Эй… – неуверенный голос маленькой девочки.

Я понимаю, что надо уходить, пока она не позвала родителей, и не поднялся шум, но я не хочу бросать животное на морозной улице…

– Здравствуйте! Вы чего-то хотели?

Я встаю на ноги и девочка, примерно Сережиного возраста подходит чуть ближе.

– Я увидела Вас из окна. Вы тут долго стояли.

– Здравствуй… Я просто решила посмотреть на вашего щенка.

Собака подбегает к юной хозяйке, и девочка приседает на корточки, чтобы ее погладить.

– Испугались ее воя? Бедняжка, я же тебе говорила не вылезай из будки на мороз.

– Как Вы его назвали?

Девочка прячет собаку под свою куртку и встает.

– Все зовут ее собака. А мы с сестрой зовём Варежка.

Я не знаю, как быть дальше. Девочка любит собаку, сразу видно. Пытается заботиться. Не могу же я ее украсть у ребенка…

– Мама не разрешает забрать ее в дом. Не хочет, чтобы она привыкла. Но нам с Васькой так жаль, что она тут одна. Сейчас так холодно! Но родители упёрлись. Не надо было нам уговаривать их, взять ее.