– Чё ты тут сочиняешь, Павловская! – девочек догнали Хвалей с Костальцевым.
– Сочиняют бабы на базаре! – ответила Таня.
– А ты, чё, не баба? – заржал Хвалей.
– Она девочка еще, – встрял Костальцев. – Улавливаешь разницу?
– Белая, – толкнул Хвалей в спину Дашу так, что та чуть не упала, – когда штаны придешь стирать?
Даша развернулась и засандалила ему между ног своей полосатой черно-розовой ножкой в кроссовке, тот и ахнуть не успел.
– Сам постираешь, урод! – процедила, отвернулась и пошла дальше.
Хвалей, превозмогая боль, выбросил ногу в сторону девочки, но промахнулся.
– Стой! – выкрикнул он – Щас вылизывать мне будешь!
– Ату ее! Ату! – заулюлюкал Костальцев.
– Даша, беги! – прокричала Павловская подруге.
И Даша побежала, Хвалей – за ней.
Девочка миновала Колю Пиноккио и взбежала по ступенькам вверх на школьное крыльцо. Хвалей растянулся на ступеньках. Коля Пиноккио подставил ему подножку и весь сжался от неожиданности, пораженный своею смелостью, застыл на месте.
Хвалей молча поднялся и молча с размаху двинул Коле Пиноккио в челюсть. Из его рта брызнула кровь, а сам Коля рухнул на землю как подкошенный. Очки его слетели, и Хвалей демонстративно раздавил их ботинками.
– Хвалей, ты чё, больной?! – это Павловская, склонившаяся над Колей Пиноккио.
– Наша Таня громко плачет… – пародирую певицу Татьяну Буланову, затянул Костальцев. – Горжусь тобой, о бесстрашный воин… – с иронией сказал Хвалею, похлопав того по плечу.
Конец ознакомительного фрагмента.
