Али. Зато, Джафар-ага, ты получаешь из его ушей ежедневно по два таньга.
Джафар. Да я ни разу не получил ломаного гроша! Каждый раз, как только у него в ушах вырастают деньги, он от меня убегает.
Шир-Мамед. Может быть, он укрылся в каком-нибудь караван-сарае?
Джафар. Я уже обошел все караван-сараи. Там его нет. И теперь мне придется – о горе! – обходить все живодерни! Наверное, его подлая шкура уже висит где-нибудь! (Уходя.) Шир-Мамед, не забудь – срок твоего долга в пятницу, в час вечерней молитвы!
Али. Значит, они опять вместе – наш Ходжа Насреддин и его несравненный ишак!
Ремесленники уходят.
Картина четвертая
Эмирские покои. На шелковых подушках возлежит эмир, окруженный сановниками. Дворцовый мухобой машет над его головой опахалом. Главный кальянщик время от времени сует мундштук кальяна в рот повелителю.
У ног эмира лежит без чувств Гюльджан, накрытая покрывалом. Эмир жестом приказывает всем отвернуться; склоняется над Гюльджан, приподнимает покрывало.
Эмир. Поистине она прекрасна, и мы соизволим к ней войти сегодня же! (Пауза.) Поистине она прекрасна! (Подозрительно оглядывая придворных.) Надеемся, никто не посмел посмотреть ей в лицо?
Сановники(хором). Никто не осмелился! Никто!
Эмир. Поистине она прекрасна!
Сановники молчат, в смущении поглаживая бороды.
Вы слышали? Мы трижды восхвалили ее красоту!
Длиннобородый мудрец(робко оглядываясь).
Поистине меж звезд она
Блестит, как полная луна!
Мудрец в непомерной чалме(подхватывает).
И вьется черная коса,
Как хвост коня Дуль-Дуль-Ата!
Кальянщик.
Так тонок стан, что муравей
Мог позавидовать бы ей!
Мухобой.
И брови словно два крыла
Взлетающего вверх орла!
Длиннобородый мудрец.
Мудрец в чалме.
Кальянщик.
Ресницы как колчаны стрел!
Мухобой.
И лоб, как луковица, бел!
Длиннобородый мудрец.
Мудрец в чалме.
Кальянщик.
И шея персика нежней,
Чуть бьется жилочка на ней.
Мухобой.
И рот, как пуговица, мал,
И губы алы, как коралл!
Длиннобородый мудрец.
И снега грудь ее белей,
Две спелых вишенки на ней.
Мудрец в чалме.
Эмир. Довольно! Это мы слышали столько раз, сколько у нас в гареме жен! Неужели вы не можете придумать ничего нового? И за что только мы платим вам жалованье, о уминатели тюфяков, поглотители пищи и набиватели своих бездонных карманов!
Вбегает рябой стражник, падает ниц перед эмиром.
Рябой стражник. Пусть повелитель прикажет рубить мою голову!
Бахтияр. Что случилось?..
Рябой стражник. Проклятый Ходжа Насреддин… Он переоделся женщиной и выскользнул у меня из рук!
Эмир(грозно обводя глазами сановников). Когда же мы наконец увидим на блюде голову этого возмутителя спокойствия?
Сановники молчат.
Кто повелитель Бухары? Кто повелитель Бухары? Мы вас спрашиваем! Мы или он, этот презренный Ходжа Насреддин? Кто повелитель Бухары? Мы – эмир или он – эмир? Вот скоро прибудет Гуссейн Гуслия, мудрец, которого мы выписали из Багдада! И тогда горе вам! Он…
Слуга(вбегая). Хвала средоточию вселенной! Во дворец прибыл Гуссейн Гуслия, мудрец из Багдада!
Эмир. Зови!
Вбегает Насреддин, волоча, за собой в поводу ишака.
Насреддин(падая ниц). Приветствую великого эмира. Я спешил день и ночь, дабы предупредить эмира о страшной опасности… Пусть эмир скажет, не входил ли он сегодня к женщине?
Эмир. К женщине? Сегодня? Нет, мы лишь собирались…
Насреддин(с неподдельным облегчением).
