Здравствуйте, мсье Поль! - страница 23

Пристально вглядываясь в Анри, я, обессиленный, провалился в сон, затем, проснувшись, когда было уже совсем светло, решил попробовать расшевелить друга. Я толкнул его в плечо, он приоткрыл один не заплывший глаз и прохрипел: «Пётр, как я рад тебя видеть, а себя ощущать ещё живым, но мне очень больно». Я спросил, где болит, и он ответил, что особенно болят руки. Аккуратно посадив Анри, я взял его кисти и поднял их вверх. Он застонал, а я увидел, как неестественно его руки согнуты. Обе руки были сломаны.

Я тихонько отпустил его конечности, а он закинул голову вверх и горько заплакал. Вернее сказать, мы сидели и плакали оба: от боли, от бессилия и непонимания. Два взрослых мужчины рыдали, заливаясь горячими слезами. Я обнял за шею своего друга, поцеловал, как сына, в лысую грязную голову и сказал, что пойду осмотрю округу, может, найду помощь. Он ничего не ответил, так и остался сидеть в позе святого.

Я, шатаясь, двинулся по грязи вниз под уклон в надежде найти людей, воду, пищу. Я пощупал швы рясы, монеты были на месте, да и сандалии были так же тяжелы от монет.

Подойдя к неширокой речушке, я упал на колени и начал жадно закачивать в себя воду, хотя понимал, что наношу себе только вред. Конечно, меня тут же вырвало, голова закружилась. Я присел на колени. Затем, умывшись, встал и огляделся по сторонам. Примерно в километре ниже по реке разглядел маленькую деревеньку и направился в её сторону. Пока шёл, отряхнул высохшую грязь и поправил на груди крест, хотя выглядел я далеко не как монах, скорее как бродяга.

Я посмотрел в ту сторону, где оставил Анри, и долго стоял, размышляя, почему и за что нам всё это. Я не понимал, кто затеял эти игры. Господи, мне уже, наверное, пятьдесят, а я неизвестно где. Меня бьют, я разбиваюсь в кровь, какие-то девки, вино, война, грабёж и, как говорил Ефим Шифрин, кругом абсолютный бесперспективняк. Опять подкатил ком к горлу, но я удержался, чтобы не зарыдать, так как заметил неподалёку девочку и мальчика лет десяти-двенадцати, они пасли овец.

– Padre, un sermone straordinario! – крикнула мне девочка и присела, а мальчик поклонился.

Я не разобрал, что она сказала, язык показался мне незнакомым. Образовалась длинная пауза, и мы смотрели друг на друга с недоумением, затем я непроизвольно выпалил: «Привет, как дела?».

– Grazie, va bene cosi! – ответили они практически одновременно, и я их понял.

Странно. А чего странного? Такое я уже проходил, когда в первый раз свалился «с неба».

Я спросил детей, что за деревня вдали, они ответили, что это Condrofuri, и речка возле неё носит такое же название. По этому названию и по звучанию языка я догадался, что мы очутились в Италии. Осталось понять, в какой её части.

Я спросил детей, как их зовут. Оказалось, что девочка – Мелайора (в дословном переводе «лучшая во всём»), а мальчик – Мариус (дословно «настоящий мужчина»). Я представился как отец Поль и рассказал, что мы с отцом Анри попали в беду. Мариус наказал сестре отвести меня к их матери, а сам решил остаться стеречь овец на берегу.

Я поблагодарил парня и послушно засеменил за девочкой в сторону деревни. Уже минут через пятнадцать-двадцать мы подошли к дому, из его двери вышла женщина лет тридцати. Она поклонилась мне, я сразу попросил воды и начал хлебать, как загнанный конь.

Затем, отдышавшись, я рассказал женщине, что мы пришли издалека, что на нас напали, обобрали, избили, и что мой коллега нуждается в неотложной помощи. Она была крайне удивлена, потому как давно не слыхала о разбоях, тем более в этих местах. Женщина сказала, что её зовут Карин, а ее мужа Двейн, через минуту он вышел из-за сарая с вилами. Я испугался и попятился, но она успокоила меня и попросила мужа помочь Анри.