Амма потерла виски: голова болела. Такое случалось с ней, когда предсказаний было много. Целую неделю пифии снились какие-то цифры, вчера за ужином женщину настигло внезапное видение, а теперь еще и пришлось изо всех сил напрягаться, колдуя над гребнем сыночка норры Зильвер, подавляя раздражение и отбиваясь от постоянных вопросов клиентки, мешающей сосредоточиться. Но Амма знала, как унять головную боль.
Пифия собрала вещи в корзинку и стала спускаться по лестнице.
— И ведь деньги взяла! — услышала она за поворотом улицы скрипучий голос норры Зильвер, поймавшей кого-то из несчастных соседей. — Деньги взяла, а предсказала, что Дагфин только осенью работу найдет. За что деньги-то?
— За предсказание, я полагаю, — робко предположила невидимая Амме жертва.
— Так если бы предсказала, что сразу работу найдет, то другое дело. А тут только осенью. Это получается, я даром деньги платила?
— Так вы же не к агенту по найму пошли, а к пифии, — пыталась возразить жертва.
— Так какая она пифия, если предсказала, что Дагфин только осенью с моей шеи слезет?.. — снова возмутилась норра Зильвер.
Амма осторожно прокралась вдоль дома, стараясь не попасться на глаза клиентке. Вздохнула. А она ведь не сказала, что работу сыночек клиентки найдет всего на месяц, а потом его снова уволят. Амма содрогнулась. Что ж. В работу пифии входило не только умение предсказать, но и придержать часть информации. И с этим она сегодня успешно справилась.
Трин раздраженно брякнула посуду в раковину. После завтрака она отправила младших детей в выделенную им комнатушку, велев тихонько почитать или порисовать, но, судя по доносившимся звукам, они вновь вырвались в гостиную и вовсе не с книжками и карандашами. Трин быстро оглядела полки с утварью. Точно! Не хватало самой большой кастрюли, половника и длинной скалки.
До материнского уха донеслось бодрое: «Бздын-н-нь! Бом-м-м! Бом-м-м!» Неужели во всем доме некому заняться тремя детьми? Как же Трин не хватало няни… Няня Бера много лет работала у Хольманов и считалась уже почти членом семьи, а три месяца назад они были вынуждены расстаться. И с няней Берой, и с кухаркой Нанной, и с домоправительницей норрой Оддфрид, и много с кем еще. А теперь Трин тащила на себе обязанности и няни, и кухарки, и домоправительницы и при этом пыталась не забыть об обязанностях супруги, матери и ведьмы. О последнем, кстати, забыть как раз хотелось. Но благодарные клиенты вряд ли дадут.
Очередной «Бом-м-м» оборвал цепь размышлений, сожалений и опасений. Трин выглянула в коридор и крикнула:
— Кая! Займи братьев!
— Не могу! — долетел из мансарды ответ старшей дочери.
Трин раздраженно отерла руки и вышла в холл. Неужели так трудно присмотреть за братьями?
— Кая!
Дочь легко бежала вниз по старой скрипучей лесенке, на ходу поясняя:
— Честно не могу, мам. У меня собеседование через полчаса.
— Да какое собесе… — начала Трин и осеклась.
Дочь была такая взрослая! Такая красивая! У Трин защемило сердце. Ей бы на свидания бегать, ей бы документы к поступлению в вуз готовить, а они с Кристофом привезли ее в эту глушь.
— Подработать немного хочу за лето. Я говорила вчера, — напомнила Кая. — На учебу заработать попробую. Хоть курсы какие…
Трин приложила руку ко лбу и растерянно переспросила:
— Вчера? На учебу… Прости, совсем замоталась… Прости…
Трин обняла старшую дочь, та чмокнула ее в щеку и выскочила за дверь.
