Снова рывок и удар о каменную стену пещеры. Падение и маленькие коготки в отчаянии скребут влажный песок. Коготки, коготки… Он пискнул? Нет, это был тихий стон. Содранный ноготь саднил. Палец? Не веря своим глазам, он уставился на содранный палец.
– Ну, наконец-то. Я уж думал, не дождусь.
Он уставился вглубь своей пещеры? Как он упустил… Волк? Изящной походкой хищника…. Парень тряхнул головой – человек, моргнул и перед ним снова волк. Он в шоке попятился к выходу.
– Не торопись.
И вдруг он ощутил то, что не чувствовал уже более месяца. Голод. Дикий человеческий голод. А спровоцировал его запах свежих фруктов и жареного мяса. И, несмотря на присутствие постороннего в его убежище, он тут же яростно впился зубами в пищу, запивая напитком из фляги. Что это? Вино? Это не важно, главное, что это не кровь. Кровь… Он отстранился. Первый голод утолён. Человеческий голод. Он прикрыл глаза и едва не застонал, вспоминая глаза умиравшей девушки.
– Ты кто? – прохрипел он незнакомцу, глядя на него исподлобья, чего ждать от него, он не знал.
– Не надейся, что это надолго. Скоро опять станешь мышкой.
– Мышкой? Так всё-таки мышкой… летучей. Кровожадной. Как? Почему? За что? И… – парень запнулся, – таких мышек не бывает.
– Бывает. Не у нас, но бывает. – В голосе незнакомца слышны нотки сарказма.
– Убивающей людей?
– Это не совсем твоя вина. Особи, подобные той, в которую ты обращаешься, как и все кровососущие, добавляют в тело жертвы слюну, которая не даёт свернуться крови. А у девушки от природы была плохая свёртываемость. Не столько выпивал ты, сколько она сама потом теряла. Усугубил…
– Усугубил… У-бил.
Человек швырнул в него какие-то тряпки. А он только сейчас сообразил, что абсолютно гол.
Вспыхнуло пламя костра.
– Ты так часто менялся. Почему я не могу так, как ты? И в одежде? И кто ты? Я тебя помню. Это ты…
– Всему своё время, – зло оборвал его Волк, – сиди и слушай, – добавил он чуть устало, опускаясь на корточки и глядя на играющие языки пламени костра, не мигая.
– А куда я денусь, – буркнул «мышь».
* * *
Он не стал рассказывать бывшему щёголю о людской судьбе самой Яды и Ворона. Не солгав, но и не сказав о том, что знал их с рождения. Именно как людей. Поведал только о своей нелепой привязанности к волкам и знакомством с магией через них. О своём добровольном согласии связать судьбу с ведьмой.
Мышь же порыв во спасение волков не оценил, а уж связать свою судьбу с ведьмой – это было выше его понимания.
– Ну и дурак! – перебил рассказ он, – Она ж страшна как гнилой пень!
Волк, казалось, его проигнорировал. Лишь ниже склонил голову, вспоминая былое, но хрустнувший в его руке сук заставил присмиреть востроухого парня.
А Яда меж тем, подув и разогнав пар над котлом, и наблюдая за обоими, так же с болью вспоминала то время. Ворон одним глазом косился в котёл.
Волк поделился с мышью своей историей перевоплощения, но чувствовал, что его не понимают.
– Это глупо, – парень полулежал возле костра и не смотрел в сторону Волка, его взгляд блуждал за пределами пещеры. Ночь, сырость и холод, неужели снова ему суждено это.
– Я был молод, – спокойно ответил Волк.
– Глупо… Ради волков. Сколько тебе сейчас?
– Уже к сотне.
– А твоя ведьма кроме целительства и этого зелья ещё что-нибудь может?
Волк вышел из задумчивости. «Может, конечно, может». Но он не ответил, а продолжил.
– В тот день вернуться домой я не смог. Приполз обратно, – Волк угрюмо шевелил палкой угли костра, – а у порога её дома снова стал человеком. Только в её присутствии я человек, ухожу – хищник. Есть и способы оборота, но ненадолго. Без неё ненадолго. На службе, так сказать…
