– Отойди от меня, – едва шевеля губами, она испуганно вжалась в машину.
– Лида, – протянул я, – нам надо поговорить.
– Отойди от меня, – по слогам повторила девушка, и ее мелко затрясло.
– Да брось, мы же не дети малые, – попытался улыбнуться я.
– Лид, ты чего? – сбоку раздался заинтересованный голос Сереги.
– Сереж… – почти рыдая, протянула она.
– Солтыков, ты что, совсем ополоумел, – посмотрел на меня Серега, – а ну отойди и не пугай нашу новенькую. Завтра за такое получишь десять дополнительных кругов и нагоняй от Романа.
– Не твое дело, – огрызнулся я, – иди, куда шел.
– Отойди, – уже действительно трясясь, проскулила Оверина.
– Я тебе сейчас врежу, – на полном серьезе сообщил мне помощник тренера.
– Да я с ней по старой памяти поговорить хотел, – рыкнул я, отходя от девушки.
– Лид, пойдем, – притянул ее за руку парень, – моя дома пельменей налепила. Кофе тебе нельзя, а вот чайку на северных травах мы с благоверной тебе заварим. А с тобой, Солтыков, мы завтра поговорим, и постарайся подобрать аргументы.
– Учились мы с ней вместе! – крикнул я вдогонку удаляющейся паре.
Но меня никто не услышал. Сергей уводил мелко вздрагивающую девушку по направлению к своему дому. А мне оставалось только сжимать кулаки и смотреть им вслед. Почему она так на меня отреагировала? Я не сделал ей ничего ужасного. Не сталкивал в бассейн, не наливал клей в обувь, даже за косички не дергал. Но она сейчас шарахнулась от меня, словно я прокаженный какой-то.
Что творится у нее в голове? По какой причине Гриша удостоился от нее похвалы, а я простого пренебрежительного «отойди» и округленных от страха глаз? Да и вообще, с какого перепугу страх взялся? Я же не монстр, чтобы девиц жрать на завтрак, обед и ужин.
Я с ней всего лишь хотел нормально поговорить и извиниться за детские шалости. Тем более, что последние несколько лет вражды как таковой между нами и не стало. Это уже были разборки между группами, неформальными лидерами которых мы являлись.
Я, конечно, до сих пор считал Лиду немного зазнавшейся и высокомерной, но это и находило подтверждения. То, насколько легко она разговаривала с Романом Евгеньевичем, или назначение к нам – все это было прямым доказательством моей правоты. Девочка все так же мнила себя центром вселенной, всесильной дочкой звезды, которой в ноги все должны только кланяться и не сметь дышать в ее присутствии. Такое всегда бесит.
В голове царил настоящий сумбур, с одной стороны, я ненавидел и не переваривал Лиду. И тут же всплывали в памяти ее огромные испуганные карие глаза и трясущиеся плечи. Словно в этой девушке уживалось сразу две. Хрупкая и ранимая, самоуверенная и наглая. Какой контраст. Поистине высший пилотаж, о котором надо в школах по соблазнению рассказывать.
Во мне словно ангел и демон сражались, и непонятно, кто и на какой стороне. Мне хотелось доказать Лиде, что фамилия Оверина ничего не значит, и в тоже время я желал, чтобы ее глаза вспыхивали совершенно другими эмоциями при виде меня. Чтобы страсть и нежность были синонимами моего имени на ее губах.
Еще ни разу в жизни я настолько сильно не хотел показаться в глазах девушки совершенством. Обычно этого удостаивалась только моя мама, которую семь лет назад я забрал в Москву и всем обеспечил. И тут неожиданно на одну ступень с ней встала та, которую я ненавидел все свое сознательное детство. Та, которая олицетворяла в себе все, что не любила в людях моя мама.
