– Понял. Запомнил. Зачем вам тратиться на бумагу!
– Не плохо! А каков ваш положительный ответ?
– Сей минут! – и он подбежал к группе официантов, где намечался небольшой конфликт.
– Пропустите меня вперёд, у меня очень дорогой и срочный заказ! – потребовал только, что подошедший официант Василий.
– Нет, Вася, при всём к тебе уважении, не могу!
– Почему?
– Я гей.
– Геть твою мать! Ус-ту-пи! – зарычал Вася.
– Да, – подумал швейцар, – трудно стать первым, если за тобой никто не стоит, и поспешил на выручку:
– Вася, не расстраивайся. Вот тебе новый выгодный заказ от того столика! Там очень крутой и не скупой господин, надо сделать всё по высшему разряду! – и тут же распорядился, – все назад! Вася первый! – очередь, отступив вместе с мелодией, перестала возражать:
«Ой, Вань. Гляди какие карлики!
В джерси одеты, не в шевиот.
На нашей пятой швейной фабрике
Такое вряд ли кто пошьет. …»
Стол с экзотическими закусками и не разбавленным пивом вдохновил Кобыловского и Альхена. Они молча вступили с ними в «неравный бой», постепенно побеждая голод, под мелодию:
«А у тебя, ей-богу, Вань,
Ну все друзья – такая рвань!
И пьют всегда в такую рань такую дрянь!
Мои друзья, хоть не в болонии,
Зато не тащат из семьи.
А гадость пьют из экономии,
Хоть поутру, да на свои.
А у тебя самой-то, Зин,
Приятель был с завода шин,
Так тот вообще хлебал бензин.
Ты вспомни, Зин!..»
Выиграв первый «бой» у голода, Альхен погладил свой живот:
– Да, правильно говорят классики, – жизнь хороша!
– Но они ещё уточнили, помнишь, … а жить хорошо, – ещё лучше! – подкорректировал его Пендюров.
– Вообще-то, – вставил Оскар, – чтобы человек к чему-нибудь стремился, вероятно изредка, нужно создавать дефицит.
– О, с этим здесь стало всё в порядке! Вот у нас с Альхеном, как говорят, «Золотые руки» и ещё осталось совесть, но нет работы, поэтому нет средств к существованию.
– Это так, – подтвердил Балабол, – у нас с ним образовался дефицит средств к существованию. А у других нет совести, но зато в их карманных банках профицит денег! Это как, справедливо?
– Да, … похоже, что вы действительно дошли до точки, – констатировал Оскар.
– Это так, – снова согласился Балабол.
– Одним словом – пипец! – подвёл черту Пендюров, своеобразно «крякнув».
– Согласен с вами парни: «Ужаснее кошмара может быть только действительность».
На сцену вышел какой-то артист, загримированный под легендарного Жванецкого, но с новеньким портфелем. Что-то говорил, но из-за гула, царившего в зале, все видели только открывавшейся с фиксой рот. Вдруг динамик замолчал и от неожиданности в зале воцарилась тишина, и зал услышал поддельный голос под «Жванецкого»:
– А сейчас я вам предложу на закуску кое-что под выпивку и закуску… Я с виду нормальный человек, но с характером, а с тех пор, как стал импотентом, – гора с плеч. … Раньше я выходил на сцену один, а теперь с очками, таблетками и клизмой! И не верьте, когда говорят, что с деньгами в Одессе плохо. С деньгами в Одессе хорошо! Там говорят: Денег нет… Денег нет… Деньги кончились совсем, – пора менять доллары!..
Подогретые посетители дружно зааплодировали. Один поднялся с фужером водки и предложил:
– Давайте выпьем за то, что наша нация дала двух Великих: «Христа и Жванецкого!»
Инициативу поддержала не только публика, но и тот который держал руку на пульте магнитофона и динамик снова запел:
«У вина достоинства, говорят, целебные.
