– Брат ейный. Не понравиться ему, как узнает, что ты его сестру зарезал.
– Знамо дело, не понравиться. Тебе бы понравилось?
– Мне и не понравилось, ты же знаешь. Когда мою сестру сын боярский изнасиловал, сестра с горя утопилась, а я кишки сынку боярскому выпустил и в разбойники подался. Давно это было… А как сейчас помню.
– Вот то-то. А так как он узнает? Мало ли от чего баба умереть может.
Нечай принёс в землянку огромного осетра, увидев брезгливое выражение лица Каенкай, улыбнулся:
– Неужели не пробовала?
Каенкай замотала головой.
– Странно. На Руси такую рыбу на стол царям подают.
Каенкай недоверчиво посмотрела на Нечая.
– Правду говорю. Неужели никогда не ела?
– Я в нищете не жила, наш род небедный. А рыбу у нас только бедные едят.
– А эту рыбу на Руси только богатые едят. Приготовь её, Каенкай, сама поймёшь – вкусная.
Осетра разделали и сварили.
– Ну как? – спросил Нечай. – Вкусно?
Каенкай замотала головой:
– Без соли не очень. Почему вы, казаки, соль не едите?
– Едим. Да где взять её?
– На озере.
– На каком?
– На солёном. Хотя у вас всё равно лошадей нет. Как вы туда доберётесь?
Атаман был очень удивлён:
– Соль? Вот так просто насыпал в мешок и всё?
– Она сама там не была, – ответил Нечай, – но так говорят.
– И недалеко?
– Ну да. Полтора дня туда, полтора – обратно. На лошадях.
– На лыжах быстрей будет. Дорогу знает?
– С чужих слов.
За солью ходили молодые казаки Юшка Зипунов, Шумилко и с ними Тимофей Муха. Вернулись довольные, с солью.
– Ну, теперь заживём, – сказал атаман, он весь сиял от радости, – и в поход можно с собой солонину взять. А если соль в мешки набрать, да в Городе продать, то и в поход идти не надо. Добрым словом твою Каенкай будем вспоминать, Нечай.
Нечаю почему-то стало грустно.
Казаки ловили рыбу. Прорубили проруби и опустили туда гарпуны. Рядом с наконечниками гарпунов привязано на верёвке грузило, били только осетров. Главное, чтобы сомы не попались, поранить сома – к несчастью, водяной мужик может и обидится. Рыбалка удалась: на льду лежали брёвна осетровых туш. И не заметили, как нахмурилось небо, повалил снег.
– Собираемся, быстро, – скомандовал Нефёд.
Ветер усилился и как-то сразу, быстро стемнело. Казаки на салазках потащили рыбу. Ничего не видно, сплошное белое кружево в темноте.
– Нефёд, тут кусты какие-то.
– Сбились малость, в берег уткнулись, – предположил атаман. – Давай левее, там должно быть, остров.
Опять уткнулись, на этот раз в стволы деревьев.
– Это мы на другом берегу, – сообщил атаман. – Давай правее.
– Сома, наверное, поранили, чего так плутаем?
Пошли правее.
– Что-то мы как-то уж больно долго идём, – сказал Нечай.
– Так, останавливаемся, – сказал Нефёд. – Все в сборе, никто не потерялся?
– Да вроде как все. Только останавливаться нельзя – замёрзнем.
И действительно: под тулупы и бараньи шапки пробирался мороз.
– Надо решить: где наш кош? Впереди или сзади?
– Как же тут решишь, Нефёд? Ветер вон как завывает. Буран.
– Тихо, – сказал Юшка. – Слышите?
– Нет. А что?
– Как будто кто-то железом об железо стучит.
– Да это тебе кажется, Юшка. Кто в коше может стучать? Там никого нет.
– Как это никого нет? А моя Каенкай?
– Действительно кто-то стучит, – сказал атаман, – пошли.
И он решительно повернул назад.
Каенкай сидела посередине коша на снегу, левой рукой держала большой котёл, а правой била по нему чеканом. Она была вся залеплена снегом, замёрзла, но упорно била и била в котёл, ничего не соображая и ничего не видя вокруг себя.
