– Меня уволили, – сказал он. – Никто даже не стал объяснять причины, просто вручили письмо, и всё.
Анна услышала, как из комнаты, где спали дети, донеслось хныканье Габи, она встала и вышла в детскую. Мальчик часто просыпался по ночам и плакал.
Вернувшись, она увидела, что Ури курит, стоя напротив открытого окна.
– Он уснул? – спросил он, не оборачиваясь к ней.
– Да.
Она снова тихо присела возле стола. В комнате было темно, и только свет от уличных фонарей, входящий в оконный проём, тускло освещал комнату.
– Нам нужно что-то делать, так не может продолжаться вечно, – сказала Анна. – Мы могли бы уехать и начать всё заново.
– Куда?
– Не знаю, но оставаясь здесь, мы погибнем.
– Я никуда не уеду, – твёрдо сказал Ури.
Анна много раз пыталась убедить Ури, что им следует уехать, но всякий раз, как она начинала этот разговор, в ответ звучало одно и то же.
– Нет! – говорил он. – Я никогда не уеду. Я не верю, что нам не удастся изменить ситуацию.
– Но ты же видишь, что у нас ничего не получается.
– Я всё равно не собираюсь куда бы то ни было уезжать. Это моя страна.
Если бы он сейчас обернулся и посмотрел на неё, то увидел бы, какая боль отразилась в её взгляде. Это уже была не та весёлая и беззаботная девочка, которую он когда-то встретил. Той Анны уже не было, она как будто бы умерла. Та Анна, которая теперь была перед ним, была усталой и измученной нескончаемыми проблемами женщиной. Конечно же, в её лице сохранилась прежняя красота, у неё всё ещё были такие же роскошные светлые волосы, но в глазах теперь отражалась боль.
– Сегодня Габи вернулся весь в слезах. Мне едва удалось успокоить его.
– Что с ним случилось? – спросил Ури.
– Какие-то мальчишки дразнили его мамзером.
– Что? – Ури резко обернулся и посмотрел на неё. – Кто это сказал?
– Я не знаю, – сказала Анна.
– Но ты должна была выяснить кто!
– Я ничего никому не должна. – Анна сказала это почти грубо. – Я даже не могу их осудить за это. Нужно что-то решать, – повторила она, пытаясь вернуть разговор к начатой теме.
– Что, по-твоему, мы должны решать? Мы подали официальную просьбу.
Анна решила, что должна рассказать ему о том письме, которое она нашла сегодня утром в почтовом ящике вместе с остальной корреспонденцией, хотя до этого думала, что попытается скрыть его от Ури.
– Они отказались удовлетворить нашу просьбу.
– Что?
Ури внимательно посмотрел на Анну.
– Мы получили письмо. Нам отказали.
***
Сидевший напротив Ури чиновник долго рылся в бумагах, непрестанно перекладывая их с места на место.
– Ты знаешь, что мы не можем дать разрешение. Эта, как её, Анна
Бёрг?
– Это моя жена.
– Это не важно. Тем более что у нас нет официального документа,
подтверждающего, что она в действительности является твоей женой. И по правде говоря, мы давно должны были депортировать эту особу. Она живёт здесь, – при этих словах он ткнул пальцем в свой стол, словно бы пытаясь продырявить его, – незаконно.
Когда он уходил из кабинета, то не знал, что скажет Анне. С каждым своим новым витком ситуация становилась всё более и более запутанной.
Добравшись до станции, Ури купил билет и, дождавшись поезда, прошёл в вагон. Найдя свободное место ближе к окну, он небрежно швырнул на пол свою сумку и тяжело опустился на сиденье. Стоявший на перроне в красной железнодорожной фуражке проводник просвистел в металлический свисток, и поезд тронулся, медленно и плавно набирая ход.
