Топор покачал головой.
– Счастливый, – искренне позавидовал священник. – Пойдем наверх, познакомлю.
Свет ударил в лицо так ярко, что стало больно смотреть. Габриель зажмурился, но только в первый момент – спустя несколько секунд глаза адаптировались. Топор, напротив, щурился, опускал голову, прикрывал лицо ладонью, второй рукой хлопая себя по карманам. Наконец достал очки с темными стеклами и, поспешно надев, немного расслабился.
– Последнее время чаще всего прячусь по подвалам. Редко выхожу на свет, отвык, – пояснил изобретатель. – Снаружи опасно.
– А внизу? Нет?
– Внизу тоже опасно, – пожал плечами Топор. – Но дома и стены помогают. Верно?
Ответить Габриель не успел. К ним вразвалку приближался спут. Видом своим он сейчас больше всего напоминал мыльный пузырь – синий и надутый.
– Ты меня очень расстроил, – выпалил он и застыл в ожидании реакции.
– Это Топор, – представил Габриель. – Это 100 ГЦ.
– Вообще-то мое полное имя 100 градусов по Цельсию, – быстро вернулся к привычно трескучему состоянию спут, – но…
– Но, пожалуйста, обойдемся без длинных историй, – прервал священник-следователь.
– А с тобой я не разговариваю, – с достоинством сообщил 100 ГЦ. – Мало того что не научился выражать свои мысли, не в состоянии объяснить, чего хочет. Мало того что всё время обрывает меня на полуслове, так еще и уходит неизвестно куда. И даже не предупредил. Я уже подумал, что задание мое завершилось…
Священник повернулся к Топору. Взгляд его за темными стеклами угадать не удалось, но отвисшая челюсть говорила о многом.
– Это спут, – со злорадством, недостойным священника Церкви Света, пояснил Габриель. – Типичный представитель.
Космопорт выглядел довольно паршиво. Небольшой, основательно замызганный. В конце зала горел старомодный светящийся рекламный щит с изображением шахтера в допотопном костюме. У шахтера фальшиво светилась белозубая улыбка, а рядом с ним моргала надпись «Добро пожаловать на Паладос». Причем несколько буковок почему-то не горели, отчего надпись выглядела загадочно.
Картинка вырисовывалась весьма прискорбной. Впрочем, если развлечения здесь выдержаны в том же допотопном духе, то это может быть интересно. Дремучая экзотика.
Утешив себя такой мыслью, Исаак потопал к контрольному пункту. Проблем с таможней не возникло, так как самой таможни толком не было. Просто под мерцающей надписью, подвешенной, видимо, вместе с рекламным щитом сотни лет назад, стоял скучающий дядька в форме.
– Оружие, наркотики, драгоценности…
– Отсутствуют, – закончил рыжий.
– А жаль, – вздохнул таможенник, – могли бы договориться.
От подобного Исаак слегка растерялся, но взял себя в руки и попытался принять серьезный вид.
– О чем вы? Я же священник, – голос прозвучал фальшиво. Оставалось только надеяться, что лицо сохранило благостность и солидность. Впрочем, лицу Исаак доверял меньше, чем голосу.
Таможенник покосился на следователя равнодушно. Пожал плечами.
– А что, священник не человек? Проходи. Не задерживай.
Исаак двинулся вперед, за спиной притормозил Антрацит.
– Имя, номер, – так же бесстрастно вопросил таможенник.
– Простите? – не понял спут.
– Шучу, – ухмыльнулся таможенник, и рыжий следователь понял, что это первая эмоция, которую он увидел на лице паладосийца. – Добро пожаловать на Паладос.
В городе было чище, чем в космопорте, но ожившая древность здесь словно напитала воздух. Создавалось впечатление, что когда-то давно возведенная столица планеты умерла для всякого рода строителей, архитекторов и прочих гениев инженерной мысли. Будто бы люди, равно как и представители других цивилизаций, забыли, что здесь можно что-то построить или хотя бы отремонтировать. Возможно, так оно и было на самом деле.
