Хаук волнуясь, подошел к первой из них. В детстве он называл ее цветочком, из-за манеры вплетать всякие соцветия в свои волосы. Только Альфа имела свое имя изначально. Откуда оно, и кто ее назвал – Хаук не помнил.
– Это Цветочек… – грустно поделился он. – Она всегда умудрялась найти где-то цветы и вплести их в волосы.
– Теперь она Ипсилон, – марен указала на татуировку на плече девы.
– Почему именно Ипсилон?
– Владыка не стал утруждаться. Дев двадцать четыре. Он нарыл в библиотеке древний алфавит с таким же количеством букв, и просто присвоил их чудные названия. Правда сам он их все так и не запомнил. Поэтому Альфе всегда доставалось больше и чаще остальных. Хочешь узнать еще – поговори с Джеймсом.
Хаук кивнул. Цветочек смотрела на него пустым безучастным взглядом. Он мягко взял ее за руку. Когти переломаны, пальцы сбиты… все в засохшей крови. Тело тоже сплошь усеяно шрамами. От мягкой, воздушной девы не осталось почти ничего. Волосы острижены. Даже грудь почти пропала. Тело жесткое, мускулистое. Голубоватая кожа истончилась и задубела.
Следующую деву он тоже хорошо помнил. Высокомерная, зеленоглазая с темной кожей и черными как смоль волосами… Но такая же глупая и добрая как все. Просто очень не любила, когда ее трогают. Теперь же, взгляд ее был откровенно холоден. Тело могучее, закаленное в боях. Бугры мышц заметно перекатывались под кожей при каждом движении. Ее он звал про себя Недотрогой.
– Это Тау, – подсказала старуха.
Хаук протянул руку и взялся за ее кисть. Пальцы недотроги больше походили на человеческие. Ногти раньше были длинными и всегда аккуратными. Дева повернула голову и посмотрела на него с высоты своего роста. Взгляд был прохладным, но осмысленным, что уже хорошо. Он слегка погладил ее и отпустил руку. Так Хаук подошел к каждой из дев. Каждую подержал за руку, заглянул в глаза. Все они сильно изменились. Огрубели. Внешность их была особенной. Ни один вид не повторялся. Кто-то имел когти, кто-то чешую. У иных был хвост и местами проступала шерсть. Одни обладали человеческим взглядом, другие – кошачьим или имели глаза как у рептилий. Природа творчески подошла к их созданию. Хотя, природа ли? Кто знает, что там в разломе творится… Без внимания остались только двое.
– Как зовут второго рыцаря? – задал он вопрос старухе.
Марен подошла ближе и взглянула на символ, выбитый на щите. Раньше Хаук не придал этому значения. Но теперь понял, что он там не зря.
– Ее зовут Эта. И… пора бы ей отдохнуть.
– Снимайте доспехи, – приказал Хаук. Нефилимы послушно отставили щиты в сторону. Альфа отлично справлялась сама, а вот жесты Эты были рассеяны и неточны. Хаук принялся помогать. Что-что, а как быстро снимать доспехи он знал. Первым на пол упал шлем. Затем наплечники. Следом полетел нагрудник и спина. Надо сказать, что металл был куда толще привычного и тяжелее. Да и сама форма пластин, и других элементов была грамотно проработана. При максимальной защите обеспечивалась хорошая подвижность. Правда от ссадин, потертостей и мозолей еще ни один доспех не спасал. Скорее наоборот.
Силы быстро оставляли деву, и по мере того, как с нее снимали броню, она все больше и больше повисала на плече Хаука. А потом и вовсе вцепилась когтями в его руку. Острые кончики прокололи его одежду, но он стерпел.
– Давай ее сюда… – Старуха указала на большой деревянный стол. На таких военные лекари пластают людей как свежевыловленную рыбу.
