К продуктам следовало относиться с осторожностью, брать только долгопортящееся, а потому для начала решил прикупить сыра. Первый же продавец запросил за большой желтый круг целый «рубль», что, как я предположил, являлось эквивалентом серебряной монеты. По крайней мере на одной из ее сторон гордо красовалась римская цифра «один». Ну или что-то очень, очень на нее похожее.
Хотел было уже согласиться, как вдруг из-за спины раздался знакомый голос.
– Слышь, не охреневай, да. Фуфло твое пять копеек стоит от силы, если не четыре.
Резко обернувшись, я лицом к лицу столкнулся со все теми же детишками, которые уже успели переодеться в дорожное и повесить за спины вещмешки.
Продавец хотел было что-то возразить, но пацан, лишь усилил напор.
– Не, ты точно охренел, Фаррел, с лохов стрижешь, как с куста. Ты ничего не попутал? И че завялку распахнул? Вякнуть че-то хочешь? А хлебальничек не треснет?
Блондин демонстративно накрыл ладонью рукоять ножа.
– Нет, Илэр, я все понял, пять копеек, – тут же согласился торгаш.
Я отдал деньги, став счастливым обладателем пары килограмм отлично выглядящего сыра.
О многом хотел спросить непонятно как оказавшегося тут парня, но решил повременить с допросом. Малолетний урка не вопил: «помогите, убивец», и то славно. Более того, он оказался весьма полезным ассистентом, позволив быстро и дешево закупиться в дорогу.
Разобравшись с делами на рынке, двинулся прочь из города и, как ни странно, детишки не отставали. Они не сбавили шаг и когда мы прошли через северные ворота, и когда добрались до небольшого лесочка в паре километров от стен. Тут было безлюдно и я решил разобраться с внезапными попутчиками.
– Достали! – я резко остановился и обернулся. – Что все это значит?
Детишки замерли и принялись переминаться с ноги на ногу.
– Ну?
Молчание.
Я в очередной раз вздохнул, после чего выпустил ворона, уютно устроившегося в рюкзаке, на волю. Тот тупо воззрился на детей, отчего парочка еще больше съежилась.
– Ну? – повторил я.
И снова никакого ответа. Наконец, паренек сделал шаг вперед и, запинаясь, произнес:
– Господин, возьмите нас с собой.
Мы с Айш-нором переглянулись, после чего уставились на говорившего.
– Что?
– Возьмите с собой, мы пригодимся!
Да что тут, блин творится?
Я принялся считать до десяти, стараясь немного успокоиться.
Решительно не понимаю, как в голову ребятишек вообще могла прийти мысль попроситься в спутники к психически нездоровому человеку, прикончившему всех их подельников. О чем они вообще думают?
– Зачем вам это нужно?
– Не свалим куда подальше – мы трупы, – хмуро ответил паренек. – Всех кентов на фарш пустили, пахана порешили, малину обнесли, а мы – живые и здоровые. Ясно же, что мы – крысы.
– Кому ясно? У вас в городе что, так много банд?
– Не в Скери, в столице. Пахан шестерил на крутого решалу оттуда и заносил в общак лавэ, а значит, а теперь зажмурился. И крысой в хате объявят меня.
Я зажмурился, после чего помассировал виски ладонями.
– Стоп! Стоп! Говори нормально, а то я сейчас «Владимирский централ» петь начну. Без этих бандитских словечек, по-человечески! Понял?
Паренек кивнул.
– Тогда повтори все, что сказал, но так, чтобы было ясно. А лучше – расскажи подробно. И пойдем, нечего стоять.
На этот раз мальчишка говорил дольше, медленнее, аккуратно подбирая слова. Зато его речь не походила больше на монолог какого-нибудь Васи Лома из солнцевских, и получилось уловить суть.
