Зачастую Куприян Романович радужно угощал гостей заготовленными впрок хуторскими «вкусняшками», а потом, удобно устроившись, принимался рассказывать о далекой старине. Мальчишки заслушивались, сопереживая далеким могучим витязям, жившим в огненные времена.
Однако это были не просто сказы. Куприян Романович открывал подросткам неизвестную скрытую правду о родной державе. Друзья ждали именно этих сказаний, интригующих тайнами. То, что казалось прежде скучным и малоинтересным, открывало новую грань, увлекая юные сердца, поражая ум.
– Деду-у-ся! Ждем!
– Как же доступнее… вам растолковать? – всматриваясь в мерцающее пламя, хуторянин призадумался. Собравшись с мыслями, произнес:
– За русами-словенами стоит ВЕЛИКАЯ БОЖЕСТВЕННАЯ СИЛА. Русичи-богатыри и казачество великий народ! Да только чужие люди не хотят этого признавать и подальше прячут истину.
На лицах ребят отразились недоумение, сомнение, любопытство. Оброненное сообщение профессора растормошило подростков, и они готовы были засыпать дедушку вопросами. Перебивая друг друга, налетели с вопросами:
– Что, что? Русские – великий народ?! – сверкая любопытными глазенками, придвинулся к деду Степан.
– А то как же! Не считая варварства, мы великие! —горячо высказался Санька.
– Дедуся, о русских, вроде… – недоверчиво хмыкнул Захар, темно-русый степенный подросток со жгучими глазами.
– Куприян Романович, а разве люди не равны? Разве существует разница в родовитости? – встрял Юрик.
– Огромнейшая! Сравните яблоню-дичку и благородный фрукт!
Николка, загоревшись поспорить, воскликнул:
– Хм! Нашли сравнение! Дедуся, яблоньки с виду отличаются! А людей никак не различить на глаз!
– Зря ты так считаешь, Николка! Людей в миру, что травы в поле: всякого добра полно – и худого, и доброго!
– Погодите, хлопцы! – нетерпеливо воскликнул Захар.
– Дайте сказать!
– Захар, успеешь! Куприян Романович, разъясните, отчего скрывают истину? От кого?
– От всего мира. А главное от нас самих!
– Послушайте! – подскочил Санек, деревенский «сорвиголова» и забияка. – Я догадался! Похоже, те, кто столкнулся с нашими богатырями, были здорово напуганы русской силушкой! Ну и давай нас… то есть предков… так сказать… умышленно затирать!
Санек выделялся среди друзей озорными выходками, сияющими веснушками и рыжеватой копной на голове. Саша – «оскома» преподавателей, острый язычок которого не укладывался в привычные «формуляры». Однако паренек был горячим патриотом. И коль разговор касался родины, всегда яро затевал спор, отстаивая свои убеждения.
– Молодчина! Башковитый хлопчик! – похвалил Саньку дед-хуторянин. – Скажу вам, родные, наступит великий переполох, коль русские узнают о величии своего Рода! Да они шапками закидают наших завистников!
– Ага! Дождутся голошимцы! Так им и надо! – горячась, воскликнул Санек.
– Давно пора… – вздохнул Кавунко.
– Не волнуйтесь, дедуся! Закидаем! – раскрасневшись, поддержал Николка.
– Чур, я первый метну шапку! – выкрикнул Санька. От пышущего огня его лицо раскраснелось, и веснушки на лице отдавали золотинками.
– Мазила, не попадешь! – насмехаясь, задел друга крепенький вихрастый Юрик.
Юрик с Саньком частенько заводили спор о «загранице». Юру восхищало «не нашенское», а Санька позиция друга раздражала. Порой тот специально дразнил друга, насмехаясь над «лапотной» Русью.
Ох, как кипятился тогда Санек, горячо ввязываясь в спор. Чего таить, иногда доходило до потасовок. Но серьезного разлада меж друзьями не случалось. Пареньки мирились, договариваясь на том, что каждый останется при своем мнении.
