– Да, – кивнул мужчина. – Но, не понимая сути, ты не сможешь побеждать.
– А если буду понимать, то это сделает меня непобедимым, – с сарказмом заявил юноша.
Он был рад лишний раз уколоть Мирослава, все время оказывающегося правым, что бесило парня больше всего.
– Нет, – улыбнулся тот. – Но сильно повысит возможности.
– Так чего понимать-то надо?! И зачем вы меня так? Я ведь не глупый, мне же и словами можно. – Он совсем по-детски шмыгнул носом. – Я ведь пойму.
– Хороший пример стоит многих слов.
– А чего пример-то? – снова заныл Ромка. – Отвесили тумаков, аж в глазах засверкало, и все.
– А почему отвесил? Почему ты как рябчик в силке бился, а сделать ничего не смог?
– Как почему? Вам и лет больше, и учились вы эвон сколько, а я-то чего? Разве что по праздникам на кулачках.
На лице Мирослава мелькнуло подобие улыбки.
– На кулачках, значит? А чего же ты не бил, когда я близко подходил?
– Так у меня ж шпага была, – воскликнул Ромка.
– И помогла она тебе?
Тот потупился, задумался. В глазах Мирослава неярко разгорелись огоньки радостного ожидания.
– Нет, не помогла, – тихонько выдохнул он. – Длинная очень.
– Правильно. Когда я вблизи оказывался, надо было ее бросать и коленом или локтем двигать.
– По-подлому? – изумился Ромка.
– И по-подлому. Настоящий бой – это либо ты, либо тебя.
– Так вы к тому клоните, что в бою все средства хороши?
– Не все, – в голосе Мирослава появились наставительные нотки. – А только те, которые приведут к победе. Быстро и легко.
– Это и так понятно.
– А раз понятно, почему ты тогда позу на себя напускал? – голос Мирослава стал громче и гуще. – Зачем вертелом своим перед носом крутил? Пугать меня вздумал?!
– Вас напугаешь! – отпрянул мальчик, увидев прямо перед собой два холодных узких зрачка.
– Точно. Я не тот человек, чтоб меня пугать. Меня надо бить сразу. Насмерть. А вот портовых забияк, к примеру, стоит пугнуть, чтоб не лить кровушку понапрасну. Понимаешь?
Ромка задумчиво кивнул, усваивая простые истины, открывшиеся для него по-новому.
– Пойдем возьмем у боцмана ведро, водицей окатимся, а то употели, через час псиной будем вонять.
– Да я уже… – поморщил нос молодой граф.
– Тем более.
Длинная узкая лодка, связанная из стеблей тростника, ткнулась носом в золотистый песок. Два гибких черноволосых гребца в набедренных повязках из пальмовых листьев бросили на днище весла, выструганные из цельного куска дерева, спрыгнули в воду и затащили посудину на берег. Высокий человек в длинном плаще с красным от южного солнца лицом легко перемахнул через борт. Следом за ним грузно перевалился высокий громила с матерчатым чехлом за спиной.
– Ну и духота, – пробормотал он, утирая рукавом вспотевший лоб. – Как у султана в гареме.
– А ты там бывал? – спросил высокий человек, обнажив в улыбке крупные зубы.
– Нет, но надежды не теряю.
– Не разочаруйся смотри.
– А что, там так плохо? Фонтаны, бассейны, гурии вокруг, одетые только в собственную стыдливость…
– Только ты учти, там не только жены султана живут, но и матери их, и их матери, и жены предыдущего султана. А они с возрастом не хорошеют. Да не забудь, что дети сопливые тоже там бегают, лезут везде. Шум, гам!
– Так ты, Тимоха, выходит, в гареме бывал, – присвистнул громила.
Его товарищ отмахнулся, вспрыгнул на камень и достал из-за пазухи небольшую подзорную трубу. Второй завозился на песке, устраивая в тени большого валуна тюки и футляры. Превозмогая приливную волну, аборигены столкнули тяжелую лодку обратно в воду. Тот, что покрупнее, встал на одно колено почти на самой корме. Попеременно погружая весло то с одного борта, то с другого, погнал лодку вдоль берега короткими толчками. Тот, что постройней, улегся на самом носу и свесил голову за борт, покачивая в мускулистой красно-коричневой руке короткую палку с наконечником из рыбьей кости.
