Скучновато – потому что без внешнего общения, без новостей, без живых разговоров разум ее начинал сообщать душе о том, что жизнь бессмысленна и не нужна. На встречу с Кириллом, фотографию которого она не видела – тот скрывал её, по-видимому, по той же банальной причине – был женат – она пошла отчасти из-за грызущей ее скуки, а еще потому, что Кирилл показался ей необычным, увлекающимся человеком, который не писал сразу же «давай сделаю тебе куннигулис, милашка», а интересно рассказывал об истории, о поисках загадочных кладов, о древних жителях Прикамья, поклонявшихся огню, о зверином стиле, находках, ночевках в палатках, красивых закатах и молодых неверных восходах. Вероника вспомнила университет, родной истфак, поиски черепков в редких археологических практикумах и решила пойти, выпить латтэ и послушать умного мужчину. В конце концов, от нее не убудет, а может, что и произойдет.
Произошло совсем не то, что она ожидала. Кирилл ей сразу не понравился и внешностью, и голосом, а вот второй, нежданный незнакомец, его друг, показался ей удивительно цельным, хоть и почти не открывал рта. Но его манеры, пронзительный взгляд, утонченные черты лица, благородные морщины, выдающие возраст, но украшающие, высокий лоб, дающий понятие о силе ума, привлекли Веронику почти сразу. В смятении, отказав толстенькому Кириллу в продолжении вечера, она покинула место свидания, тихо проклиная себя за нерешительность, за то, что просто не поговорила с тем утонченным мужчиной, не дала ему номер своего мобильного, но предпринимать что-то было уже поздно: он остался там, а она шла по вечерней Перми домой, к своему уютному диванчику и недочитанной книжке популярного Липскерова.
* * *
Станислав Николаевич, перетерпев ночь в гостинице – болела голова – и поздно позавтракав, встретился с Кириллом. Тот, подмигнув, заказал плотный обед и ответил на все вопросы. Оказалось, что у него обширная сеть поставщиков артефактов по краю, несколько пунктов приема антиквариата, связи в маленьком мирке пермских собирателей и изготовителей подделок старины, пара бригад копателей, которые под его мудрым руководством грабят известные и не очень известные памятники археологии.
– На Рождественском городище уже не копаем – туда зашла Камская экспедиция, муфтият денег дал на раскопки. Да и выкопано там немало, – вещал Кирилл, поедая борщ. – Вот Чердынь – другое дело. Опасно там, конечно, стало, да кто не рискует – не пьет шампанского. Места там знатные, народу мало, а заходов персов было много, кругом селища и городища. Я пару раскопал, гривны есть, серебро, блюдо там же взяли, пластины серебряные, металлопластика, бляхи. Но бронза вас не очень интересует. У меня много звериного стиля.
Станислав Николаевич покачал головой, мол, звериный стиль – нет, не его формат.
– Зря, я очень увлекаюсь. Вот еще есть райончик, куда персы заходили…
Садомский вздохнул: персы в эту глушь никогда не заходили. Но перебивать не стал, слушал, ожидая, когда Кирилл уйдет. Но тот только принялся за драники с котлетой.
– Так вот, райончик перспективный, были там в советское время экспедиции, только вроде ничего не нашли, но недавно познакомился с одним чудиком, вроде дауншифтер, но ушел недалеко, район напротив Добрянки, тут езды час. Сидит, кузнецом, типа, работает, а сам собрал палку, металлоискатель простенький, и шастает с ним по окрестностям. Вот меч приволок медный, рукоять золотой нитью обмотана, явно десятый век. Блюдо серебряное нынче продавал, да ломит цену, я не взял. Наверно, всё еще у него. Надо туда как-нибудь податься, да пока в Чердыни все мои работают, зашурфились, на лопату встали, пока всё не выкопают, не сниму их.
