Во всё недолгое времечко наконец-то толкового разговора Кнабер ёрзает на своей табуретке и всё-таки улучает продых, чтоб вклиниться:
– Если кажется, что я или Рина согласимся жить в этом козлятнике…
Ййр только успевает ухом дёрнуть в его сторону, но Ибрагимова внучка тут же отвечает:
– Почему нет? Я ничуть не против, Сэм, правда. Там очень чистенько, а комната светлая и тёплая. И потом, какие у нас варианты?
– Ну хорошо, – бугайчик кладёт вилку в опустевшую алюминиевую посудину перед собою. – Про насекомых мы уже наслушались, про коз – тоже. А что насчёт страфилей?
Ох, человек. Ну и что именно ты хочешь услышать? Сам-то хоть знаешь?
Ййр, желая понять, смотрит Сэму в лицо – лицо гладкое, без отметин, только слабая сердитая складочка меж бровей да мелкий светлый пух по щекам, ха, вроде птенцового.
– А что – насчёт – страфилей? – уточняет орк.
Тот было сбивается с толку, но – молодец – довольно быстро подхватывается:
– Хотя бы… сколько их? Примерное число. Если отчёты Фонда последние шесть лет были фальшивыми, то…
Красиво или хоть бойко закруглить мысль у Кнабера не хватает запала, но это ничего, бывает.
– Много, – отвечает Ййр и кивает, будто сам себе. – Расплодились, саври крылатые. Хоть на материк беги.
Кнабер набирает побольше воздуху, небось огромадными словами хочет об чём-то высказаться, но тут раздаётся негромкий голос Аришки:
– Это замечательная новость. Дедушка Ибрагим был бы счастлив узнать, что страфилей стало много. Я бы очень хотела узнать поточнее, если это возможно.
– Живых семей – двадцать восемь. Три вдовы. Старикан Ю, но за этого не скажу. Его давно не видно. С самых первоцветок… Холостёжи чинарём две ватажки, примерно по дюжине. Может, меньше. А слётков и маляшек ихних считать – зря время терять.
Девчура сидит прямо, глаза будто шпаренные, взгляд уплыл во что-то невидимое. А улыбается…
– Ходжкин в своих ложных отчётах был не настолько смел. Ты слышишь, Сэм? Это потрясающе!
На мгновение Ййру чудится, что курносая девчура вот-вот выкинет какой-нибудь фортель – то ли обнимет орчару в охапочку, то ли влепит поцелуй, что есть духу. Что ж, если у неё и мелькнула такая блажь, то скороуспешно и миновала, слава шальным горхатам.
Комментарий к главе 5
* Примечание просто так. Анетум – ето наш родной огородный укроп, ботаническое его заглавие. «Морковная ботва» – не что иное, как морковная ботва; не зря я её в детстве жрал, когда никто не видит, в ней, как позже выяснилось, туча витаминов и пользительных элементов, и хотя гурманы рекомендуют её подавать к рыбным блюдам, думаю, что к жареной тушёнке с картохой она тоже великолепно пойдёт.
Луковый сок и жёваная петруха действительно периодически помогают от укусов некоторых миссикомых, но если у вас под рукой какой-нибудь супрастин, то наверное лучше он, чем огородные средства (хотя наверное кому как). А гвинора/обнимка – увы, трава, знакомая мне исключительно по Тисовушью.
Вот такая вот краткая ботаническая справка.
