Проснулся он от скрежета открываемой железной двери подвала. Включившийся свет резанул глаза. Отец показал жестом, мол, выходи. Они поднялись в их квартиру на третьем этаже. Мама, как обычно, работала над рукописью, что-то печатала на пишущей машинке, Людмила, видимо, уже спала. На дворе темень, значит, уже ночь, подумал Алеша. Отец сказал идти спать, и он по-тихому удалился в свою небольшую комнатенку и лег, не раздеваясь, на свой диван. Ему было уже все равно, что думают о нем родители. Он не знал, что делать в таких случаях. Через минуту он уже спал тяжелым сном.
А через три дня, в понедельник, Алексей слышал, как отец с матерью что-то громко обсуждали на кухне за закрытыми дверями и голоса были совсем не строгими и не сердитыми, а скорей радостными. Он ходил на тренировки три раза в неделю, приходил поздно и сразу ложился спать. Людмила его жалела, но по-детски очень мало и все время тянула его играть. Но настроения не было, Алексей был в опале, и это чувствовалось во всем.
Еще через неделю у отца была рабочая суббота, Алексея и Людмилу мама кормила пельменями после школы и садика. Мама неожиданно сказала Алексею:
– Ты знаешь, а деньги нашлись! Оказывается, отец положил их в карман другого форменного кителя на работе, и они там провисели всю прошлую пятницу и выходные, а в понедельник он их там и нашел.
Алексей хлопал глазами, из них брызнули коварные слезы, он не мог понять: как, в понедельник нашел, а сегодня уже суббота, почему же ему не сказали, что деньги нашлись?! В горле запершило, опять накатила горечь, и он заревел в голос.
Вечером приехал со службы отец и как ни в чем не бывало весело спросил:
– Ну что, может, завтра в Патрокл?
Людмила весело заскакала по квартире:
– Патрокл! Патрокл! Поехали купаться!
– Что-то мне не хочется! Буду готовиться к контрольной по математике! – глухо выдавил из себя Алексей.
Через много лет, когда Алексей Кириллович, будучи уже взрослым, смотрел в невинные глаза своего первого сына, который частенько ему врал по пустякам, шкодил, он видел в них самого себя, стоящего перед отцом с расслабленными ягодичными мышцами, и тогда начинал смеяться, пока сын тоже не начинал смеяться, и так они хохотали, пока сын не говорил ему, что ну, конечно, это он, но, правда, он не хотел, но так получилось… Алексей думал: это же мой сын, я его пальцем никогда не трону. И так было!
Семья Марковых, когда жила во Владивостоке, частенько выбиралась в ближние и дальние походы с большими и не очень родительскими компаниями вдоль побережья залива Петра Великого и на близлежащие острова. Один такой поход Алексей запомнил надолго.
Однажды летом они отравились в бухту Мелководную, однако это не в ту бухту Мелководную (их оказалось в Приморском крае несколько), которая была в Амурском заливе в получасе хода от Владивостока, а в ту дальнюю бухту Мелководную, расположенную в глухих местах Приморской тайги, куда по суше было не добраться и за неделю, где еще, по слухам, существовал рыбацкий поселок Мелководный и стояли останки заброшенного в прошлом веке небольшого рыбоперерабатывающего завода.
Туда по морю было почти восемь часов непростого морского перехода. Вот, собственно, куда всех потащил Евгений Хлуденев, закадычный друг Кирилла Маркова, собрав группу из четырех семей заводчан владивостокского 275-го военного судоремонтного завода, всего с детьми – четырнадцать человек.
