Тереза нахмурилась:
– Слав, я полагала, что уж ты-то языком попусту не метешь.
– Не мету, – подтвердил телохранитель. – Тебе задан серьезный вопрос.
– Надеюсь, последний. Видите ли, господин не-Домино, мой покойный отец, адмирал Крашич, был хорошо знаком с сыном капитана Иванченкова. И до моих, тогда еще детских, ушей порой доносились разные истории, сродни волшебным страшным сказкам. Про то, как женщины любовными песнями порабощают мужчин, а те, в свою очередь, песнями умеют убивать. Детские впечатления, знаете ли, – самые стойкие… к тому же из Иванченковского экипажа три человека погибли здесь при загадочных обстоятельствах. Короче говоря, не люблю я вашу планету. И котов здешних боюсь.
– Кого боитесь? – переспросил Дэсс.
– Котов – СерИвов.
– Котов?!
Мстислав положил ладонь княжичу на запястье:
– Тише, тише. Тереза, они не коты.
– Согласна: котоиды. Мальчики, я услышу наконец, зачем вы явились?
За стеной-аквариумом грянул дружный хохот – космолетчики смирились с тем, что их лишили гулянки в ресторане, и праздновали благополучную посадку. Дэсс приготовился было услышать, как затянут изуродованную песню СерИвов, но сообразил, что песни местной звезды у сторонних людей не в почете.
Из бара вышел невысокий темноглазый парень с тонкими чертами лица, из-за этой тонкости и нежного румянца явно кажущийся моложе своих лет. Принес бутылку вина и четыре бокала на подносе. Второй помощник капитана – тот самый, с которым пререкался Мстислав, требуя, чтобы экипаж дожидался его на борту. Дэсс не узнал бы в этом тихом человеке давешнего грубияна, если бы Мстислав не поддел:
– За контрабанду ответишь.
Космолетчик опустил поднос на столик, взялся за спинку кресла, желая сесть рядом с капитаном.
– Йенс, ты тут пока не нужен, – безо всякой строгости заметила Тереза, и он молча отошел.
Йенс не вернулся в бар к экипажу, а остался у торцевой стенки аквариума, прислонился к ней плечом, отрешенно глядя в темноту большого зала, мимо Терезы и ее гостей. Невысокий, худой, как подросток, но ладный. Дэссу подумалось, что парни на борту неспроста малорослые: капитан подбирает экипаж по своему росточку. А иначе как бы ей командовать громилами, которые выше на полторы головы?
– Аронсийское красное полусухое, из «Королевских кладовых», – прочла Тереза на этикетке. – И откуда такая роскошь на нашем корыте? Будете пить?
– Нет. Да, – одновременно ответили Дэсс и Мстислав.
Телохранитель налил густое и красное, как Руби, вино в три бокала, пригубил.
– Недурно. Тереза, какую контрабанду возит Йенс?
– Не пори чушь. – Она тоже поднесла бокал к губам – скорее, символически. – Йенс контрабандой не балуется.
– Возит, – стоял на своем Мстислав. – Он испугался, когда я пригрозил полицией.
Капитан демонстративно поглядела на часы – зеленые цифры светились прямо в воздухе над витым серебряным браслетом.
– Слав, у тебя ровно три минуты, чтобы изложить свое дело. Время пошло.
Мстислав уложился в полторы. Еще две минуты Тереза сидела молча, переваривая услышанное. Наконец изрекла:
– Чепуха.
– Почему? – Телохранитель цедил вино, не показывая, что раздражен или обескуражен.
– Представь, что ты – СерИв. Венец творенья, красы необычайной, в шкуре с переливами, умеешь петь магические песни. И вдруг – бац! – ты всего лишился. Ни шкуры, ни магии. Тебя бессовестно обобрали! А кого теперь любить? Бесшерстных женщин, в которых превратились СерИвки? Они тебе физически неприятны; это заложено природой: мы любим представителей своего вида, а чужаки, собаки, козы – удел извращенцев. Для СерИвов люди – что нам козы. Я права?
