Иногда приходил торговец, у которого не было имени – вернее, было, но он бережно прятал его в складках плаща. Однажды мне удалось разглядеть кусочек его имени, выскользнувшего из-под плаща, но оно было написано на непонятном языке и непонятными знаками. Торговец выкладывал перед нами свой нехитрый товар – жизни, тысячи жизней, мириады жизней. Мы не знали, что такое жизни, но каждый раз вежливо смотрели, перебирали все до последней – должен же был кто-то их смотреть. Чтобы не обижать торговца, мы даже покупали пару-тройку жизней, – торговец всякий раз повторял, что каждый может взять только одну, только одну – ставили на полку, вставляли в рамку, вешали над кроватью, а то и осторожно закладывали между страницами книг. Никто из нас никогда не пользовался жизнями, да и честно сказать, мы не знали, что с ними делать…
…осень я заметил сразу же, как только вышел из дома, – рыжую, наглую, внезапную посреди знойного лета, она ощерилась золотыми листьями, пожухшей травой, прохладными утренними туманами, бесконечно высоким синим небом. Осень, казалось, не замечала меня, слишком была увлечена охотой – еще бы, вон сколько вокруг разлеталось сентябрей, только успевай хватать. Я невольно залюбовался ослепительно-рыжей осенью, еле спохватился, что надо вскинуть ружье, прицелиться, и…
Бах!
Осень стремительно сорвалась с места, ускользнула прочь – я даже не успел увидеть, куда она исчезла, не убежала, а именно исчезла, оставив за собой горстку желтых листьев. Я так и не успел понять, ранил я её или нет, и все-таки, кажется, что нет – ни кровинки не упало на залитую полуденным зноем лужайку. Я досадливо скрипнул зубами – что может быть лучше пледа из осени, а осени в наших краях встречаются редко, это же надо же было так упустить…
…когда лето уходит, главное, не торопиться, не бежать за ним сломя голову, как это делают многие и многие, в итоге ломая себе шею. Надо подождать, пока лето вернется, оно всегда возвращается на день, на два, потому что постоянно забывает что-то, то зонтик, то сумку, то июнь, то август – и вот тогда-то и нужно сделать вид, что вы-то и есть то самое нужное и важное, что забыло лето, и оно заберет вас, и только потом спохватится, что вы не зонтик и не кошелек, и даже не июнь, и не август – но будет поздно.
…к десяти годам я решил попробовать эволюционировать – наверное, было поздновато, но лучше поздно, чем никогда, тем более, что остальные даже и не думали заниматься чем-то подобным. Мне казалось, у меня есть все необходимое для эволюции – цепкие пальцы, длинный хвост, глаза, близко посаженные друг к другу, я умел неплохо лазать по скалам и перепрыгивать со скалы на скалу. Мне казалось, у меня получится, хотя я толком не знал, что именно должно было получиться.
Я вообще не понимал, откуда мне было известно про «эволюционировать», а ведь пришло откуда-то из ниоткуда, что если я на четырех лапах, и умею лазать по деревьям и скалам, то я могу и должен эволюционировать. Прежде всего я попытался спуститься с ветки и встать на две лапы – получилось не очень хорошо, но все-таки получилось. Правда, меня тут же попытался сожрать… а у него не было названия, ведь язык еще никто не придумал. Впрочем, я тут же догадался схватить подвернувшийся под руку камень и с хрустом и треском проломил череп врага.
Потом я отправился в город – это было, наверное, рановато, но надо же было когда-то начинать. Город оказался очень нарядным и уютным, он светился пор ночам.
