Зеркало времён. Сборник рассказов - страница 2

Через четверть часа пришёл доктор. Пожилой, круглый мужчина с внимательными глазами. Вошёл в палату и с порога заявил, глядя на меня:

– Смирнова, опять вы? В прошлый раз, помнится, вы обещали к матери в Подольск отправиться, и что же? В этот раз ваш супруг на глазах у всех вас ногами бил. Неужели и это простите?

– А как вы бы поступили, доктор? И чтобы по закону? – с интересом спросила я.

– По закону заявление написать надо и развестись. Или вы удовольствие от побоев получаете?

– Бог с вами, доктор, какое удовольствие? А развестись-то разве можно? – спрашиваю и думаю, коли венчанные-то, что тогда?

– Ох, Смирнова, дуру из себя деревенскую строить не надо. Обо всём же знаешь. Или не помнишь? – усмехнулся доктор, осматривая мои бока и сломанный нос.

– А коли не помню, что тогда? – морщась от прикосновений, простонала я.

Доктор перестал улыбаться, оттянул мне веко пальцем вверх и, придвинувшись ближе, проговорил:

– Томографию сейчас сделаем, и Пётр Петрович зайдёт к тебе побеседовать.

– Не надо Петра Петровича, – на всякий случай попросила я.

– Ну что вы все психиатра боитесь, что за детский сад, Смирнова?

– Детский сад тоже не надо, – с испугу брякнула я.

– Не попадала бы ты ко мне раньше, подумал бы, что издеваешься. Постельный режим, Смирнова, – строго гаркнул доктор и спешно удалился.

Оставшись одна, я откинула одеяло и залюбовалась своими длинными, стройными ногами. Осмотрела нежные, розовые стопы в мелких порезах, подивилась накрашенным ногтям. Ясен день, что убежать не смогла – с такими ножками только в сафьяновых сапожках расхаживать.

В дверь постучали. Я прикрылась и крикнула:

– Не заперто.

В палату шагнул долговязый, взлохмаченный парень и, прищурив голубые, недовольные глаза, пробубнил:

– Лариса Николаевна, что мне с тобой делать-то? Почему не уехала к матери? Или Андрей силой тебя удерживал, из дома не выпускал? Почему не позвонила? Где твой телефон вообще?

– Не помню я, и кто ты, не знаю, мил человек, – с грустью протянула я.

– Алексей Дмитриевич Расветов, участковый твой, Лара, неужели не признала?

– Нет, – покачала я головой.

Участковый придвинул стул и сел рядом. Влюблён в меня, как пить дать, влюблён. Тьфу, пропади ж ты, нечистая. Этого только не хватало на мою голову – ещё одного кобеля. Подумав, я, потупив взгляд, обронила:

– Кроме тебя помочь мне некому. Расскажи ты, ради Христа, что знаешь о глупом моём бытии.

Опешивший Алексей Дмитриевич долго и обстоятельно делился со мной протокольной информацией. Сколь раз я, Смирнова Лариса Николаевна, 24 лет от роду, обращалась за помощью. Жаловалась на жестокое обращение мужа, но заявление так и не написала. Три раза попадала с сотрясением мозга в эту больницу. Выбитого зуба и синяков не считала поводом для развода. Надеялась, что образумится муж мой Андрей, ведь любит меня, ну уж больно ревнует. А ещё не хотелось возвращаться из Питера в Подольск к матери, а больше пойти было некуда.

Вот такую историю поведал мне участливый участковый. Жаль девку, красивая. Дура токма, по мне, лучше живая в Подольске, чем мёртвая в Питере. Ты, может, Господи, прислал меня голову её мужику вправить? Так ты скажи – я враз! Или велишь терпеть вместо неё?

Решить дилемму я не успела. Дверь палаты распахнулась, ударившись о стену. В проёме возник Андрей, мужик, от которого я бежала. Заметив участкового, процедил сквозь зубы: