– Мы не сказали ни слова с тех пор, как вышли из бара.
– Я не хотел тебя беспокоить, чтобы ты сама решила.
– Ты, видимо, без лишних слов намерен уложить меня в постель. Так?
– Такая мысль не покидает меня.
– И ты думаешь, что от бутылки шампанского я превращусь в женщину легкого поведения? – насмешливо спросила она.
– Про поведение не знаю, а отношения, да.
Жанетт посмотрела на меня: – Пусть в этом доме останутся только приятные воспоминания обо мне, и я бы хотела, чтобы было, что вспомнить. И если у меня есть грезы, чтобы они не умерли.
– Ты находишь, что сегодняшний вечер – грезы?
– Я всегда нахожу то, что ищу, но, увы, когда нахожу, порой не понимаю, зачем искала.
– И сейчас?
– Нет.
Она подошла ко мне, взяла у меня бутылку, фужеры и поставила на стол, прижалась ко мне, и я почувствовал ее упругое тело, которое горело даже сквозь платье.
– Не надо заливать вином, огонь души, пусть выгорает, – прошептала она.
– Когда душа выгорает, всегда что-то остается.
Уснули мы, когда стало рассветать. Жанетт была восхитительна. В ней чувствовалась не растраченная страсть, как будто она берегла ее специально для этого дня, а может быть, понимала, что должна отдать, так как не была уверена, что потом сможет также, и она отдавала себя неистово.
Утром я сварил кофе, и мы сидели на кухне за столом.
– Еще вчера вечером я была на грани истерики, и была готова, бросить жениха, но утром разум просыпается, и гасит чувства. Если бы все произошло между нами раньше. Ты хотел этого?
– Конечно.
Я не лгал, но и не мог сказать ей, что наши отношения не могли бы быть длительными. Зачем мне эти расставания с обидами. Я себе этого не мог позволить. Ночью все было взаимно, без намеков на продолжение, и она это знала, что устраивало обоих.
– Боялся, откажу? – усмехнулась она.
– Нет, но не ставил это целью.
– А зря, хотя, может быть, и правильно, – кивнула она головой. – Ты должен жить один, иначе ты не сможешь, а женщина рядом с тобой всегда будет думать, что ты не полностью ей принадлежишь. В тебе живет смесь страсти и холодности. Ты не ищешь женщин, они сами тебя ищут, но не все находят, как я. Знаешь, у тебя для твоего возраста удивительно красивое тело, нет даже намека на жир или складки. Это удивительно. Во всяком случае, я не жалею о своем вчерашнем порыве.
– Очень на это надеюсь. Тебе теперь легче выбирать?
– Из кого? – фыркнула она. – Выбор был «да» или «нет», и я выбрала.
– Вот и умница.
Я поддерживал разговор, чтобы не молчать, но вскоре она стала собираться, оделась, и я вызвал ей такси. Прежде чем уйти, она сказала: – Удачи. Может быть, когда-нибудь, еще… – и не закончив фразу, вышла.
Я, с неким чувством облегчения, вернулся на кухню. Посмотрел за окно, где светило нежаркое солнце, небо было чистым, что улучшило настроение.
Я прошел в душ, где стоял, раскинув руки, уперев их в стены, минут двадцать. Вода стекала по голове, телу. Стоял неподвижно, и это помогало мне вырваться из прошлого, куда меня возвращала память, где я часто лгал другим и самому себе, где не мог быть откровенным и искренним. Мои чувства к женщинам были искренни, но на короткое время. Я был на мгновение тем, кем хотел быть – собой. Выключив душ, я, медленно растираясь полотенцем, вспомнил слова Жанетт о моем теле. А как иначе? Моя профессия требовала отличной физической формы. Я должен быть всегда готов к забегу на длинные дистанции. Вот только не знал, где финиш.
