Агнесса – мой союзник. Они с Зэком с трудом уживаются: он ни в грош не ставит её борьбу и время от времени насмехается над «святым». Но выгнать его Агнесса не может: Зэк довольно часто сидит с Пи-Пи.
– Ты знаешь, он чуть не подрался с твоим адвокатом, – сказала Агнесса.
Я поперхнулась. Пол, наверное, по плечо Зэку будет.
– А что произошло?
Явившись к Зэку, Пол сначала уговаривал его, потом совестил, потом стращал. Зэк слушал, развалясь на диване…
– Дядь, надо быть выше всякого говна.
– Если бы я был выше тебя, я бы тебе морду набил.
После этого Агнессе пришлось одного выставлять на балкон, а второго – за дверь.
– Шли бы драться во двор, чего мне в квартире-то бардак разводить?
Зэк сейчас на съёмках, вернётся – будем разбираться.
Я сама – феминистка до мозга костей. Но только мой феминизм – это не сражение, а взаимоуважение.
Недавно в интернете одна дама заявила: «Но ведь все великие произведения были созданы мужчинами!»
Все, кроме картин Софонисбы Ангвиссолы, стихотворений Сапфо, романа Мурасаки Сикибу и зданий Джулии Морган.
Дама ответила, что она про таких не слышала и, следовательно, они не считаются. «Ну вы же не будете спорить, что в целом мужчины добились в науке и искусстве большего, чем женщины? Спрашивается, почему?»
Да потому, что до изобретения нормальной контрацепции женщинам некогда было творить. Они были вечно беременными или кормящими. Рожали по 8–10 детей; выживала, дай бог, половина. Если кто-то не считает это препятствием к творчеству, пусть попробует забеременеть.
Сейчас ситуация изменилась. Это при феодализме женщины были не способны прокормить семью – у них физических сил не хватало. А вот когда им дали возможность думать головой, женщины стали получать Нобелевские премии, летать в космос и возглавлять правительства.
– А водить машину так и не научились, – ворчит Пол.
Он, сексист чёртов, иногда до бешенства меня доводит. Стоит мне сесть за руль, как он тут же начинает «помогать»:
– Держи дистанцию… Осторожней! Там пешеход! Ой, нет, это дерево. Ты что, совсем по-нормальному водить не можешь?
Я огрызаюсь:
– Если бы я водила «по-нормальному», я была бы мужиком. И тебе бы пришлось стать геем.
– Тебе тоже, – вздыхает Пол.
Он вежлив и почтителен с дамами, его манеры безупречны: подаст пальто, отодвинет стул, откроет дверь… При этом Пол рассказывает анекдоты про тупых блондинок и считает, что женщина-начальник – это неприятно.
Что с этим делать – понятия не имею. Агнесса бы на моём месте подала в суд. А я закрываю глаза: от добра добра не ищут. Но так снисходительна я только к своим. Когда кто-то чужой высказывается в духе «Женщины не способны ни на что толковое», я добавляю: «И вы тому – лучшее доказательство».
Я решила выспросить у Агнессы про личную жизнь Зэка. Наш разрыв был непростым: Зэк то уходил, то возвращался, и это то оскорбляло, то приятно щекотало самолюбие. На словах я искренне желала ему счастья, а на деле – не менее искренне – страданий по мне, красавице. Зэк однажды сказал: «Ты, Мардж, любишь только себя. И это единственная причина для моей ревности».
У нас не было шансов. Ему нравились ночные клубы, а мне – ночные разговоры. В его возрасте хочется удивлять окружающих, а в моём – саму себя. И тем не менее мне жаль терять эти воспоминания. Чем мы занимались во время брака? Смеялись и болтали: в машине, в постели, через дверь туалета… Если я буду считать Зэка предателем, то забуду про наши весёлые глупости, и в памяти останется только каша из полупереваренных обид.
