Опер сказал твердо:
– Нет.
– Мне надо всего десять литров соляры. Я привезу полкуба. А если не смогу, ты ничего не теряешь.
– Я сказал, нет! – Опер подумал и продолжил более сдержанно. – Эта затея – самоубийство. Когда Акила поймёт, кто ты, он посадит на кол каждого Мидовца. Я много знал таких, как он, с ними лучше не иметь никаких дел.
– Тогда дай мне заказ. Любой, я готов.
– Уже три дня на бирже пусто. Ничего нет.
– Кремлю, что, больше не нужны товары? Когда такое было видано?
– Ходят слухи, что у Губернатора какие-то терки с Акилой из-за топлива. Кремль прекратил все закупки на неопределенный срок.
– Они не могут этого сделать… Другие общины просто не выживут…
– Кремль может все…, – Опер снова закурил. – Коробейники пока перебиваются заказами Гарднера, у тех есть излишки воды, на крайний случай оплатят продуктами. Но нам от этого не легче.
Гарднер не ведет дел со сталкерами Мида. Причина такого решения понятна: сталкер похитил гражданку Гарднера, стравил между собой две могучие общины, в результате чего произошла крупнейшая в Миде междоусобная война, приведшая к краху Гортранса и серьезнейшему кризису в Кольце. Гарднер до сих пор предлагает солидное вознаграждение за Витькину голову.
– Теперь ты понимаешь, почему нам так нужна была та вода?
Витька кивнул.
– Что я могу сделать, чтобы исправить все? Не будем же мы просто сидеть и ждать, пока люди умрут от жажды?
– Даже если ты каким-то чудом упрешь из-под носа Акилы полкуба соляры, мы выручим максимум двести литров воды. Растянем на неделю, а дальше что? Без заказов Кремля нам не выжить. И что же, смерть защитников была зря? Во имя их наследия я такого не допущу. Нужно другое решение, которое кардинально исправит наше положение.
Витька перебрал в уме варианты, но так ничего и не придумал. Куда ни ткни, все пути ведут в Кремль – источник воды и жизни.
– Ты собрался искать трубу? Напасть на Кремль? Что? Скажи…
Опер покачал головой.
– Мы создадим свою биржу, сами начнем выдавать заказы. Будем чеканить собственные монеты: на одной стороне – лик Бати, на другой – шпиль Мида. Так и назовем валюту: «Мидовки».
От обезвоживания у людей часто начинаются параноидальные иллюзии… Сколько Опер уже не пил? Похоже, достаточно, чтобы тронуться головой. Кремль чеканил фляги, потому что мог обналичить их водой. А чем обналичит Мид собственные деньги? Гордостью за погибших защитников? Подвальной грязью?
Витька попытался успокоиться и привнести в разговор зернышко рациональности:
– Сила Кремля в том, что он производит воду. Что мы можем этому противопоставить?
– Мы построим свои водоустановки и будем снабжать Кольцо более дешевой водой. Кремль проиграет конкуренцию и загнется. Мы станем новыми хозяевами Кольца.
Витьке на секунду показалось, что сейчас отовсюду повыскакивают люди и станут над ним хохотать за то, что повелся на такой розыгрыш. Потому что ничем иным, кроме дурацкой шутки, этот бред быть не мог.
В глазах Опера присутствовала полная осознанность. Он говорил всерьез, и это Витьку по-настоящему напугало.
– Ты меня разводишь? Какие еще водоустановки? У нас нет ни оборудования, ни ресурсов, чтобы их построить. Даже если бы были, кто из нас в этом разбирается? Что-то я не помню инженеров, шатающихся по Кольцу без дела.
Опер внимательно выслушал тираду Витьки. На его лице не дрогнула ни одна мышца, во взгляде не появилось ни капли сомнений в своей правоте.
