— Ну, знаете, Сергей Вениаминович, — Элина вскочила из-за стола, — это уже слишком, вы хоть думайте, что говорите!
— Ах ты, молокососка! Еще рот свой смеешь открывать?! — отец аж пятнами покрылся. Он поднимался из-за стола, облокотившись ручищами о его край, глядя искоса на Элину, у той губа нижняя дрожит. — Бестолковая бабенка! Разве можно своё дитя отдавать другой женщине вынашивать?!
— Вениамин, успокойся, — мать кладет ладонь поверх отцовской.
— Нет, Неля, ну ты мне объясни, КАК может такое допустить нормальная мать?!
— Бать, все, не расходись, это уже переходит все границы. Элина, подожди меня в машине.
— Вы не имеете права так говорить обо мне! Вы даже не поинтересовались моим здоровьем, — она обижено надувает губки, — может я и не в состоянии выносить вам внука! — Энни картинно всхлипывает, и в ее глазах блестят слезы. — Вы… вы …. — она бросает кроткий взгляд на отца, — … вы очень злой.
И, разрыдавшись, выбегает из столовой. Актриса. Если бы не знал, как обстоят дела на самом деле, несомненно, поверил бы ей.
— Веня, ну что ты так обидел девочку? — мать поджимает губы. — Но, Данил, я с отцом согласна на все сто процентов. Это кто же вам такое посоветовал, а? И Элина выглядит вполне здоровой, мне кажется, она немного привирает, ведь так?
Мне только и остается, что покачать головой.
— Ты тут не строй перед нами из себя крутого mena. Ты — наш сын. И в первую очередь — мой наследник, а твой сын будет твоим наследником, и я не хочу, чтобы моего внука вынашивала женщина, которая торгует своей утробой, как инкубатором.
Отец опускается на стул и тяжело дышит.
— Веня, — мать встает со стула и наливает отцу воды, — вот надо же до такой степени разволноваться.
— Ладно, родители, не получилось у нас нормально отпраздновать хорошую новость, но посмотрим, как будет дальше… — протягиваю отцу руку для прощания, — … ты это, бать, зря про Элину так думаешь, мы действительно пошли на крайний шаг, потому что врачи рекомендовали.
— Не верю, — перебивает меня отец.
Вот же упертый гад — ухмыляюсь про себя.
— Пап… — в кармане звонит телефон, я не хочу отвечать — почему-то уверен, что звонит Энни, но… — Подожди, — перебиваю отца, взглянув на экран телефона.
Звонит Ольга. Гляжу на часы. Двадцать один ноль-ноль. Сердце чует неладное мгновенно. Нажимаю принять вызов…
— Данил, Данил! — громкие всхлипы женщины как серпом по яй… Твою мать.
— Что, Оля, что случилось?
В столовой повисла тишина, я спиной чувствую, как меня прожигают взглядами родители.
— Я не знаю, Данил… все сегодня было хорошо… на УЗИ сказали, что все хорошо… только у меня сейчас кровь идет… я вызвала скрою… нужно приехать… — в трубке слышится тихий скулеж, и женщина завершает вызов.
— Что случилось? — незамедлительно следует вопрос отца.
— Я пока ничего не знаю, — а сам уже снова набираю номер Оли, но трубку она не берет.
— Сынок, ты весь побледнел, выпей водички, Даня, — мать подбежала ко мне со стаканом.
Телефон в руке снова вибрирует. На экране высвечивается фото Элины. Нажимаю зленую трубку.
— Данчик, — щебечет моя птичка.
— Спускаюсь, Энн, — говорю и отключаюсь. — Я позвоню, все уехал, — поднимаю руку и, уже не смотря на родителей, широкими шагами иду к выходу.
— Данил, как что-то будет известно — позвони, — доносится вслед голос отца.
— Данил, — мама догоняет, когда я стою в дверях, — мы очень за тебя волнуемся, сынок, — ну что произошло?
