Желанная для диктатора - страница 29
Комната буквально забита стеллажами с игрушками. Здесь есть удобная мебель, большой телевизор и компьютер. Аришка свернулась клубочком на диване. Моя маленькая девочка. Никому не позволю обидеть. С досадой вздыхаю, когда не нахожу и маленькой щеколды, чтобы запереться изнутри.
Крадусь к дивану, усаживаюсь на краю. Я буду рядом с дочерью, охранять ее сон, пока не вернется Громов.
Промокшие от дождя брюки с трусами комфорта не добавляют. Я так и не переоделась. Теперь же внимательно прислушиваюсь к каждому шороху по ту сторону дверцы. Надо стянуть с себя вещи и успеть закутаться обратно быстрее ракеты, запущенной на Марс или куда-то еще.
Осторожно поднимаюсь на ноги, зубами закусываю края пледа, расстегиваю ширинку на брюках. Снимаю. Разворачиваю плед и избавляюсь от испорченной блузы. На цыпочках подхожу к креслу, укладываю одежду и…
— Вы голодны?
За секунду, пока была произнесена фраза, я мысленно прожила всю свою жизнь заново.
— Нет, Касым.
Хорошо, что он не посмел открыть дверь. Не то чтобы я стеснялась, просто щеголять почти голой перед головорезом без хозяина дома — затея плохая. Тут себя-то порой не поймешь и не укротишь тараканов в голове, а что говорить о преступниках? Изнасилуют, придушат и прикопают за оградкой. А потом скажут, что так и было.
— Гром распорядился накормить вас, я не могу нарушить приказ.
— Стой, входить нельзя. Артём скоро вернется?
Задерживаю Касыма на стадии проворачивания ручки и крохотного зазора между створкой и косяком. Торопливо кутаюсь в плед, как Юлий Цезарь в тогу.
— Как только решит вопросы. Вероника Сергеевна, я настаиваю, идемте в столовую.
Касым настаивает бархатным голосом. Приторно-лукавым. Как у серых кардиналов. И вопреки моей просьбе все же распахивает дверь и застывает в проеме.
Конечно, он же не предполагал, что я рассекаю по игровой в одном лишь в пледе, едва прикрывавшим коленки. На мне тогда были брюки, а плед полностью накрывал плечи и шею. Азиат делает еще шаг, а я вынуждена отступить. Дочка проснулась и вошкается.
Касым не унимается:
— Вероника, вы слабая нежная женщина. Берегите свое здоровье и наследницы Грома. Поешьте.
Удерживаю на себе плед, пячусь к дивану. Глаз не свожу с хитрого лица Касыма. Он медленно приближается, нарушает границы моего личного пространства.
— Значит, они не голодные! — раздается третий голос.
Гром среди ясного неба. До мурашек по всему телу.
Выглядываю из-за Касыма и вижу Артёма. Рассерженного и строгого. Громов, как всегда, безупречен, и брендовый спортивный костюм только придает ему мужественности… Хотя видеть Громова в таком образе непривычно.
В коридоре я вижу Замута. Черный сыч на меня не смотрит, а растирает свои сбитые казанки. Лохматый бородатый чеченец, видимо, уже повеселился и врезал кому-то.
Касым больше не дергает бровью, а склоняет голову, отступая так, чтобы мы с Артёмом могли увидеть друг друга. Громов подобно молнии окидывает взглядом игровую. Меня, Касыма. Смятые мокрые вещи. Задерживается на дочери.
— Вероника ослушалась твоего приказа, Гром…
— Выйди отсюда.
Касым поджимает губы и вихрем вылетает из игровой. Замут отвлекается от своей травмы и хрипит вслед головорезу:
— Касым, только потом не говори, что у тебя штаны заржавели!
Замут прикрывает двери в игровой и даже не под смех, а под ржач удаляется.
Артём до хруста сжимает кулаки и прячет их за спиной. Он смотрит на меня, как мрачный холодный Аид на свою Персефону. Уволок в преисподнюю, но не думал, что здешние черти устроят самоуправство, оправдываясь словами предводителя.