Читать онлайн Лана Каминская - Русалочка

1. Пролог

– Скорей, Сид! Поднажми! Волна усиливается!

Долговязый мальчонка лет десяти, закусив до боли губу, из последних сил налегал на весла. Ему помогал пожилой мужчина с короткой седой бородой. Его загорелое лицо было худым и вытянутым, а под глазами скопилось столько морщин, что одного взгляда на них достаточно, чтобы понять, что больше половины жизни мужчина провёл на воде, щурясь от палящего солнца.

Латаная сотни раз лодка была наполнена рыбой, которая в мгновенье ока отправилась на дно: будучи опустошенной, ветхая посудина пошла быстрее. Подгоняемая ледяным ветром, она прыгала по волнам в направлении берега, до которого оставалось немного.

Когда весла уперлись краями в каменистое дно, мужчина прыгнул в воду и приказал то же самое сделать мальчишке. Оба, они принялись вытаскивать лодку из воды. Справившись, потащили по берегу как можно дальше от линии моря, чтобы волны, накатывавшие с присущей им свирепой силой, не слизнули её в один присест с гладких камней и не унесли в море или разбили в щепки. Оба моряка – юный и пожилой – действовали слаженно, хотя пацанёнок нет-нет да и оглядывался назад и скользил взглядом по утопающим в белой пене скалам, чьи острые носы высовывались из воды.

Когда оба рыбака закрепили и проверили узлы, то выпрямились и облегченно выдохнули. Завязанная под подбородком мужчины шляпа не устояла под напором ветра и слетела с головы. Кувыркаясь, понеслась по берегу. Догнать её было невозможно.

Смирившись с потерей, мужчина махнул мальчишке рукой.

– Поторопимся!

Пацан, однако, стоял как вкопанный и пялился куда-то на горизонт.

– Сид! – окрикнул мальчонку мужчина. – Ты чего застыл?

Малец вздрогнул, обернулся и, наконец, сдвинулся с места.

– Что там увидел? – поинтересовался мужчина, прихватив из лодки сети. – Чудище, что ль, морское?

Мальчонка с трудом разжал посиневшие губы.

– Чудища разве существуют?

– Каждый моряк знает пару легенд…

– Но то легенды, а наяву?

– Я ни разу ни одного не видел. Зато с акулой встречался. Хвала богам, выжил.

– Как выглядит акулий хвост, я знаю, и то был не он.

Мужчина настороженно посмотрел на пацана.

– Ты о чём?

Мальчишка принялся сбивчиво объяснять:

– Рыба… Огромная рыба… проплывала мимо нас. Я видел хвост. И чешуя на той рыбе была такая зелёная и блестящая… Неужели, ты ничего не заметил?

Мужчина задумчиво поскреб подбородок.

– Тебе, верно, показалось. Вон какое светопреставление творится. Вода так и кипит. Тут не только хвост – тут щупальца Кракена почудятся.

Пацанёнок закивал.

– Мне в тот момент и правда страшно стало.

Мужчина улыбнулся и притянул к себе юнца.

– Ты замёрз. Пойдем-ка скорей в дом. Мать, поди, уже и пирог готовит. Если поторопимся – отхватишь кусок прямо из печи. Согреешься.

Сид не возражал. Ещё бы! Пирога и горячего травяного чая, на который дуешь дольше, чем пьешь, хотелось невыразимо сильно. И чего только они с отцом потащились в море? Знали же, что к вечеру обязательно поднимется волна! Как того и следовало ожидать, промокли насквозь и улова лишились. Хорошо ещё, что лодку не угробили да сами в живых остались.

Штормовое море – зрелище не для слабонервных. Разбивающиеся о берег волны пугают. Пятясь обратно на глубину, гремят галькой, словно та – сокровище, которое следует утащить с собой. А затем снова рёв, внушающий благоговейный трепет всем, у кого хватает смелости находиться рядом, любуясь бушующей стихией, от которой пробирает до дрожи.

Отец и сын спешили домой. Туда, где тепло и сухо, и пахнет печеным хлебом и жареной рыбой. Туда, где можно будет, набив пузо, закутаться в тёплой кафтан, выменянный прошлым летом на два ведра раковин, и, завалившись в угол, вытянув ноги, задремать. Глядишь, может, в ночь и дождь пойдет. А в дождь дремлется особенно сладко…

– Смотри! – Сид дёрнул отца за рукав драной рубахи. – В той стороне что-то чернеет.

Мужчина остановился и, прищурившись, вгляделся вдаль.

– Не вижу ничего, – промычал он.

– Как же? Такое чёрное пятно на камнях.

– Теперь, кажется, вижу. Словно огромный ком водорослей распластался по берегу.

– Или огромную рыбу выбросило волной.

– Какая ж то должна была быть волна, чтоб от такой туши море избавить?

– А вот мы сейчас и посмотрим!

Мальчонка подался вперед.

– Эй, Сид! Постой! – только и окрикнул моряк сына, но было уже поздно. Пацаненок резво рванул в сторону расплывшейся чернильной кляксой туши.

Пронизывающий ветер, холодный и сырой, пробирал до костей. Гуляя по берегу, он выл и свистел, и бросал в лица рыбаков солёные капли. Губы синели от того холода, каким ветер окутал все вокруг, но по-настоящему кровь в жилах стыла совсем от другого: выброшенным на берег комом оказалась вовсе не гигантская рыба, покрытая серой чешуей, а человек. Совсем ещё молодой мужчина. Одежда на нём была порвана и опутана водорослями. А в месте, где полагалось быть сердцу, зияла дыра…

2. Глава 1. Губернатор Апарских островов

Всё утро шёл дождь, и море было такое тихое, что казалось, вода застыла на месте. Стоял полный штиль, а вместе с ним – такая тишина, что впору было вздрагивать от любого шороха.

Низкое небо было серо и своим цветом сливалось с цветом моря, стирая линию горизонта.

Вокруг царила сплошная тоска: не кричали чайки, не веселились на набережной моряки, не зазывали к себе торговцы и не гремели колесами по мостовой повозки, что обыкновенно проезжали по главной улице, в самом начале которой стоял красивый дом на три этажа, с широкой верандой и карликовыми оливковыми деревьями в кадках у входа. Одними окнами дом выходил в сад, другими – на пристань. Обычно на время непогоды все окна в доме были закрыты, однако этим утром одно из них было распахнуто, и моряки, что мокли под дождём, разгружая зашедшие в порт корабли или обматывая канаты вокруг тумб*, могли наблюдать в окне силуэт молодого человека.

Юноша был высокого роста, и его осанка, как и накинутый на плечи камзол глубокого синего цвета, выдавали в нём человека благородного и высокопоставленного. Шею юноши украшал белоснежный платок, повязанный не туго, а немного небрежно, в том самом стиле, в каком это делала светская молодёжь в столице и крупных городах. Светлые, слегка вьющиеся волосы, были красиво уложены, а лицом молодой человек был бледен и задумчив. Его зелёные глаза были полны неподдельной грусти, и внимательный наблюдатель мог легко понять, что та тоска была давней и тихой, и юноша давно с ней свыкся, не прогонял её и не бесился, а просто жил, принимая явность как само собой разумеющееся.

Взгляд молодого господина был устремлен на море. Непонятно было, что он там высматривал. Однако стоял, не двигаясь, скрестив руки за спиной, и не сводил взгляда с напрочь стертого горизонта, как обыкновенно делает заждавшаяся своего рыбака морячка.

Негромкое покашливание заставило юношу вздрогнуть и отвести взгляд. Разомкнув руки и медленно обернувшись, молодой человек сменил выражение лица с задумчивого на сосредоточенное.

– Ты слушаешь меня или о своём думаешь? – услышал он.

Его собеседник сидел в кресле, неподалеку от больших напольных часов и чайного столика. К креслу была приставлена трость с круглым набалдашником, на котором золотом было выгравировано имя владельца: «Александр Хиггинс». Чайный столик тоже не пустовал: добрую его половину занимал серебряный поднос с фарфоровым чайником и двумя чашками. Одна из чашек была пуста, из другой же приятно пахло ромашкой.

– Чувствую себя не очень, – пробормотал юноша. – Ночная качка утомила.

Отойдя от окна, приблизился к письменному столу, где кроме пера и чернильницы ещё лежала стопка бумаги, а также свернутая в трубочку карта, и провёл по столешнице пальцем. Та была идеально отполирована и без единой пылинки – прислуга, готовившая дом к приезду нового губернатора, была несомненно достойна похвалы.

Сидевший в кресле мужчина кивнул.

– В шторм попали приличный. Всю волну собрали. Зато сейчас тишь да гладь – хоть бы какая рябь пошла.

– С везением у меня всегда было туго, – с грустью усмехнулся юноша и присел на краешек стола.

Его собеседник поморщился.

– Перестань. Дело вовсе не в везении и не в разных там амулетах и заговорах. В них верит лишь неграмотная матросня. Просто в этих местах климат такой. Каждый год, ровно в этот месяц море волнуется и кипит. Так сильно, что весь берег в пене. А утром – тишина, словно ничего и не было. Но к ночи должно опять разгуляться.

– Поэтому ты так торопишься отплыть?

– Хочу дождаться первого порыва ветра и сняться с якоря. Если поторопимся, то обгоним бурю, и мой путь домой будет спокойным.

– Мать, наверно, заждалась.

– А это вторая причина, почему я спешу. И так задержался дольше обещанного. Придется выслушать утомительное ворчание, – Александр улыбнулся, – но я не мог бросить тебя одного.

Щеки юноши едва заметно порозовели.

– Благодарю.

– В Вольном заливе у тебя отлично получилось навести порядок! Но сейчас ты больше нужен здесь, чем там. Ты слышишь меня, Грант?

Молодой человек снова вздрогнул. В который раз за утро он задумался о своём, и в этих мыслях он уносился так далеко, что был не в состоянии ничего слышать и видеть вокруг.

– Прости… – пробормотал юноша. – Ты не мог бы повторить?

Александр вздохнул.

– Опять витаешь в облаках. Последнее время что-то часто.

– Это всё качка… Стоит подняться на борт любого корабля, так потом отхожу несколько дней.

– Лекарства у тебя достаточно?

– Да, хотя порой возникает ощущение, что чем больше его принимаю, тем меньше эффект. Две недели назад начало воротить даже от запаха водорослей. Хорошо, хоть в этих местах ими не завален берег.

– И всё же не забывай принимать его каждый раз, когда отправляешься в море. И распорядись, чтобы местный аптекарь приготовил запас.

– Да, отец.

– Пойми, я бы и рад был оставить тебя в Вольном заливе или даже в Белой бухте, но обстоятельства настолько странные, что я могу доверять только близкому мне человеку.

– Можно подробности?

– Конечно. Вот только налью себе ещё чаю.

Александр Хиггинс потянулся к фарфоровому чайнику. Чай в нём ещё не остыл, и очень быстро аромат ромашки распространился по всей комнате. Перед глазами предстали широкие луга, все в клевере и васильках, и пахло от них медом. Но то были лишь фантазии, и стоило аромату ромашки рассеяться, как в воздухе опять воцарились запахи сырости и рыбьих потрохов.

– Непогода на Апарских островах – дело привычное, – Александр сделал глоток. – Особенно в это время года. Отсюда и гибель рыбаков в море. Хочешь не хочешь – семью кормить надо, а когда штормит три недели, то выйдешь в лодке уже в любую волну, лишь бы рыбёха в сети попалась. Но в этот раз творится что-то неладное…

– В этот раз волна никого не берёт? – хмыкнул Грант и переставил чернильницу с левого края на правый.

Его собеседник сделал ещё один глоток из чашки.

– Можно и так сказать. Пятерых выбросила на берег.

– И ты как самый преданный советник его величества вдруг обеспокоился простыми погибшими рыбаками?

– Двое из утопленников были офицерами королевского флота, а третьим – сам губернатор, место которого теперь занимаешь ты.

Грант вскинул голову.

– Ты же говорил, что он скончался от сердечного приступа!

Третий глоток, четвёртый – рука Хиггинса-старшего опять потянулась за чайником, и у Гранта снова защекотало в носу от воспоминаний о летнем луге.

– Такова официальная легенда, которую велено рассказывать, чтобы не сеять панику. Кое в чём она не далека от правды.