– Пожалуйста… – складывает брови домиком.
Ведь не отстанет. В конце концов, что такое две недели? Искать новое место работы можно и в клинике.
– Ладно, черт с вами, Анатолий Сергеевич. Но, – поднимаю палец вверх, – только две недели!
– Йесссс! – расцветает Калинин майской розой. – Отпразднуем наше примирение? – тянет паучьи пальцы к бутылке.
– Обалдеть не встать! Какое нахрен примирение? У нас только деловые отношения, не забывайте об этом, Анатолий Сергеевич.
– Злючка, – лыбится миролюбиво.
Правда недолго. Его телефон в кармане ветровки подает признаки жизни.
Вытаскивает. Лицо мгновенно меняется на подобострастное. Без слов понимаю – жена. Прижав к губам указательный палец, показывает мне, чтобы молчала, принимает вызов.
– Да, дорогая? … Я где? Скоро буду. Да… с клиентом встретился по дороге, задержался…
Не глядя на меня, бывший побежал вниз по ступенькам, что–то там объясняя благоверной.
Слава богу, ушел. А я дура, что согласилась на отработку. Теперь придется две недели терпеть его рожу в клинике. Ладно, постараюсь по минимуму сократить наши пересечения.
…
Дома, не включая свет, разуваюсь и прохожу сразу на кухню. Щелкаю выключателем, зажигая подсветку на кухонном гарнитуре. Мягкий свет разливается по небольшой, но очень уютной, моей любимой кухне. Ставлю бутылку на стол, достаю сыр и виноград и только после этого иду обратно в прихожую. Сумочку привычным жестом вешаю на крючок, плащ на плечики и в шкаф.
Тихо в квартире. Я вообще люблю одиночество, особенно после рабочего дня, но не сегодня. Сегодня день выбил меня из колеи: увольнение, неожиданная встреча с Никитой и секс с ним, Калинин под моей дверью, согласие доработать под его руководством…
За один день потеряла равновесие в этой жизни.
Переодеваюсь в домашнюю одежду.
В ванной долго мою руки, умываю лицо, стираю косметику. Жаль, что память нельзя очистить. Оставить только приятные моменты, а темные пятна смыть ватным диском.
Мою виноград, режу кубиками сыр и наливаю в бокал рубиновый напиток.
– За неполное увольнение, что ли, Кристина Владимировна, – поднимаю бокал своему отражению в кухонном окне. – И как ты согласилась?
Сама не понимаю.
Одно знаю точно – с Калининым больше никаких, кроме рабочих, отношений. Самой от себя противно, как вспомню, что спала с ним.
Мне ведь казалось, что между нами чувства. Я придумала себе любовь, сама в нее поверила, идеализировала ничтожество. Которое на деле живет как паразит на шее у жены, обманывает ее.
Какие же они разные – Никита и Анатолий.
Не, ну одинаковые они в одном – оба изменяют женам.
А в остальном – полные противоположности.
Никита, несмотря на наличие жены и ребенка, идеален как внешне, так и внутренне. В постели просто бог. Местами нежен, местами требователен и груб, но точно знает, что нужно мне и ему тоже.
Калинин проигрывает ему во всем – пафосный, изворотливый, щуплый. Меня передергивает при воспоминании, как его губы касались меня, как пальцы ласкали, как вообще мы были близки.
Где были мои глаза, когда я подпустила к себе Толика? На что я повелась? Ах, да, на обещания сказки, необходимость быть кому–то нужной…
Так, все! Хватит думать о мужиках! Ни один из них не достоин меня. Я сама по себе и одной мне тоже неплохо.
Наливаю второй бокал. Открываю галерею в телефоне. Там сохранены фотографии, что мне прислала Денисова.
– За тебя, Дашка, – выпиваю вино.
Я за нее искренне рада. Роман – достойный мужчина. И от чокнутой Вербиной спас, и замуж позвал. Колечко на руке Дашки чудесно смотрится и сама она такая счастливая. Саша совсем взрослый. Я ведь с крестником еще путем не пообщалась, он уже и забыл обо мне. В воскресенье поеду в Детский мир, куплю ребенку игрушек, а потом нагряну к Дарье в гости. Отвлекусь хоть.
