Правильно говорят – от любви до ненависти один шаг.
Ненавижу!
Дура слепая! Недалекая!
Пальцы неконтролируемо мнут лист А4. Черт! Опять переписывать!
В дверь стучат и тут же она открывается.
– Крис…
Вместе с голосом моей коллеги Агнии в кабинет вплывает корзина белых роз.
– Та–дам! – торжественно ставит ее мне на стол. Воздух тут же наполняется цветочным ароматом. Который я вообще–то люблю, но не в данном случае. Я уставшая и кроме раздражения эти цветы ничего не вызывают.
– Агния! – недовольно шипя, вытаскиваю бумаги из–под плетеной корзины. – Смотри куда ставишь!
– Ай, плевать! Крис, ты только посмотри какая красота! Да за таким букетом работать не надо!
Закатываю глаза. Стоимость букета еще ни о чем не говорит.
– От кого?
– Понятия не имею. Курьер принес на пост, просил передать Кристине Шелест.
– Так это мне? – изумленно таращусь на подругу, ищу хоть толику шутки на ее смазливом личике.
– Тебе конечно, – уверенно и без намека на розыгрыш. – А ты о ком подумала?
– Точно не о себе, – усмехаюсь. – Ладно, следующий вопрос – от кого?
Вместе с Агнией роемся в бутонах в поиске карточки или какой записки. И когда надежда на нее исчезает, пальцы натыкаются на маленькую открытку у края корзины.
«Прости за грубость, любимая. Не знаю, что на меня нашло. Предлагаю все оставить как прежде. Твой А.»
– От кого, Крис? – Агния заглядывает мне через плечо. Она про нас с Анатолием не знает. Вообще никто не знает.
Отворачиваюсь, отхожу к окну, сминая открытку в руках. Анатолий. Как у него все просто – оскорбить, унизить, плюнуть в душу, а потом просто «прости». На что надеется? Что я прибегу к нему и сделаю вид, что ничего не было?
Ну уж нет. Дудки, бывший любовничек. Жене своей лапшу на уши вешай.
– Кристин? – подруга трогает меня за плечо. – Ты чего?
– А? Ничего. Задумалась просто.
– От кого цветы–то?
А собственно, почему я еще здесь? Теперь меня ничто и никто не держит, а зарплата… Найду другую работу. В конце концов в городской больнице врачей не хватает, возьму подработку.
Не отвечая Агнии, резво разворачиваюсь, в два шага оказываюсь возле своего стола, можно сказать, уже бывшего. Беру чистый лист и размашистым почерком пишу заявление по собственному желанию.
Вообще почему я раньше это не сделала? Зато камень с души мгновенно упал и настроение улучшилось.
– Крис! Ты что делаешь? Он же тебя не отпустит…
– Он? Он как раз с удовольствием.
С заявлением в одной руке, прихватив корзину в другую, покидаю свой кабинет.
Быстро преодолеваю полукруглый холл частной клиники. По сторонам не смотрю. И так знаю, что все сотрудники смотрят и шушукаются. Видимо, выражение лица у меня слишком решительное и злое, еще и эти чертовы дорогущие розы привлекают внимание.
Перед кабинетом Калинина на секундочку задерживаюсь. Руки заняты, постучать нечем, не ногами же долбить. Поэтому, подцепив ручку локтем, открываю дверь.
А там…
Анатолий Сергеевич, он же завклиникой и он же мой уже бывший любовник, лобызается с Любочкой из процедурной. Зажал ее у шкафа и пальцы свои ей под коротенький халатик запустил. Паучище.
А Любочка пищит, да губешки свои малиновые под его нахальный рот подставляет.
Фу, сейчас стошнит.
Со мной на работе ни–ни, а с остальными, значит, можно, даже не запираясь?
Дабы привлечь внимание, громко кашляю.
– Кристина Владимировна, почему без стука? – заметив, что в кабинете теперь они не одни, Толя оторвался от Любочки. Как ни в чем не бывало поправил воротник своего белоснежного накрахмаленного халата и прошел к своему столу, уселся в кожаное массивное кресло.
