Железноцвет - страница 56
Дверь, ведущая к служебной лестнице, заперта на оскорбительно хлипкий замок, дужку которого я перекусываю, практически не сбавив скорости. Мы проходим на лестницу, а позади нас весь блок приходит в движение.
4. А
рбатский палач
– Давай стволы достанем, а? – опять просит Зоя.
– Рано.
– Но прикрытие-то наше сорвано, Петь.
– Там, куда мы поднимаемся, прикрытие нам без надобности. Сюда.
Посреди заваленного покрышками коридора находятся лифтовые двери. “ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ” – гласит размашистая надпись.
– Помоги-ка мне с дверями, – прошу я.
– Но написано же – не работает!
– В конституции про права написано. Тоже веришь?
Лифт находится прямо за дверями; не приходится ни подтягиваться, ни заползать. Лампочку украли, кнопки расплылись, пол в два слоя покрыт окурками, а стены – ругательствами. Как пахнет, не хочется и говорить. Однако, как только я нажимаю на кнопку, лифт сразу же начинает подниматься. Зоя нервно оглядывается, смешно распахнув глаза, тщась что-то разглядеть в абсолютной тьме.
– Я предполагаю, что цель – в этом блоке, – говорю я.
– Предполагаешь?
– Мы поднимемся на пять этажей – туда, где живет одна моя знакомая. Она подскажет, куда дальше. Эти пять этажей – самые важные для нас, их иначе как на этом лифте не миновать.
– А чего так?
– На них расположены казармы ополчения.
– Ой, блять.
– Ничего. Про этот путь мало кто знает.
Лифт замирает, и, как только двери распахиваются, кабину заливает интенсивный розовый свет. С этажа в лифт врывается какофония звука: синтезированная музыка, шум голосов, хохот и стоны, запах “Победы”, пиявок, половых отправлений и кто знает, чего еще. На табуретке, стоящей аккурат напротив дверей, прикорнул обтянутый кожей скелет, вооруженный “Сайгой”. При нашем внезапном появлении скелет вскакивает и с неожиданной прытью вскидывает ружье.
– Вольно, товарищ сержант, – говорю я.
– Петр Климентьевич?!
Выпучив желтоватые глаза, скелет опускает ружье.
– Во плоти, – киваю я. Зоя косится на меня.
– Но вы же… вас же сюда не…
– Персона нон-грата, знаю. Мне претят подобные формальности. Где Саша, сержант?
– Во второй студии, товарищ комгруппы.
Я киваю ему и даю Зое знак следовать за мной.
– Всегда рады вам, товарищ комгруппы! – в спину нам говорит скелет.
Мы заходим в коридор, освещенный неоновыми трубками. Через равные промежутки здесь расположены большие входные двери; надписей и указателей нет. Нам навстречу, хихикая, выходит стайка юных девиц, одетых в белые рубашки, белые чулки с подвязками, туфли и красные галстуки. За ними следом, с лицом отца, пришедшего платить алименты, шаркает ожиревший пенсионер, наряженный в форму генерала американской морской пехоты. В авоське генерал несет несколько каучуковых шаров и моток веревки.
– Это что за место? – полным недоумения голосом спрашивает Зоя, снова и снова оглядываясь на миновавшую нас процессию – до тех пор, пока та не скрывается за углом.
– Это? Это “Бездуховность”, – говорю я. – Крупнейшая в пустоши фабрика развлечений для масс.
Вторая студия, как и все остальные, отделена от главного коридора металлической звуконепроницаемой дверью, над которой неоновыми трубками выложена цифра “2”. Я пропускаю пожилую уборщицу, сметающую бумажки, и берусь за ручку двери.
– Хочешь – подожди меня в баре, – предлагаю я. – Он там, за поворотом. Я быстро.
– Дудки, – решительно отвечает Зоя.
С дивана, стоящего напротив двери, мне навстречу поднимается пара бордовых буйволов. Несмотря на расслабленные позы, животные дышат тяжело; их майки липнут к телам от пота. Жира в их телах вообще нет, в принципе; бугристые вены покрывают их лица и руки плотной паутиной. Кажется, один из них на определенном этапе жизни был женщиной. За спинами буйволов – закрытые офисные двери, справа – перегородка из стекла.