Лицо улыбчивого воина застыло. Замечающий Красоту нависал над ним, как грозовая туча.
– Думаешь, что лучше нас всех?
– А что, для этого надо быть лучше всех? Вот не знал, – пожал плечами Истекающий Сиропом. – Не на одного же Бидзиила деточкам смотреть до конца своих дней… А вам-то что мешает?
– Уважение.
Истекающий Сиропом фыркнул.
– Если эти сладкие деточки увидят твою рожу, то ни за что не согласятся под тебя лечь, и уж тем более за спиной их хозяина… Разве что возьмешь их силой… А они и пожалуются… Так что дело тут скорее не в уважении, а в страшной ряхе…
Макхака с ревом выбросил вперед кулак, но улыбчивый воин был к этому готов и уклонился. Обабро встал между ними.
– Идите на песок и там боритесь, – прогремел он. – Вот бы еще из-за щелей разбивать друг другу рожи…
Замечающий Красоту оттолкнул его в сторону и затопал к загону, где Сагул уже запрягал коней.
– Так что там с Уретойши? – напомнил Жигалан воину. Тот выпучил глаза.
– Допрыгался он, вот что… Сегодня ночью его и твоего сына наведал Обнимающийся со Смертью…
– Опять вы со своими байками про этого дурачка, – протянул Истекающий Сиропом.
– Тебя не было с нами в те времена, красавчик, – разозлился на него Хобба, стоявший рядом с воинами. – Обнимающийся со Смертью – это не байка. Давным-давно они с нашим вождем не поделили. Пу-Отано тогда еще не прозвали Приручившим Гром. Мы с ним и еще горсткой ребят вырезали все племя этого ненормального, и теперь он ходит сюда, обиду изображает… Это уже не в первый раз.
– Непонятно только, чего не идет дальше сюда, к нам, – сказал Обабро. – Заодно проверили бы – правду ли бывалые Смотрящие в Ночь говорят, что в его присутствии не везет так, что проще сразу перерезать себе горло. А то как же Уретойши мог свернуть себе шею, – он же прыгуч, как скунс…
– Мне вчера не повезло – насрал себе в башмак, не представляю, как так вышло… – встрял Безухий Дулбадан. Свои уши он потерял во время позапрошлой зимы, застряв на равнине во время вьюги. – Может, этот ваш Обнимающийся со Смертью где-то рядом за кустами стоял и на меня смотрел?
– Да чушь это все, – качнул своей густой гривой Истекающий Сиропом. – Эти невольники с копьями просто срутся при виде него, вот и из рук все подряд валится… Объясняют это потом какими-то чарами, чтобы лицом в грязь не ударить… Будь я там, у меня точно рука бы не дрогнула. Он бы у меня со смертью не только обнялся, но и ублажил ее ртом…
Хобба схватил его за гриву и потянул к земле.
– Ты такой веселый, – прошипел он в лицо улыбающемуся. – Хотел бы я на тебя посмотреть, когда с ним встретишься… Его так прозвали за то, что вождь пробил копьем его сердце насквозь… Как видишь, он все еще жив и здоров… Обнялся со смертью, и все нипочем…
Истекающий Сиропом выкрутился из лап Хоббы, ударив по ним, и, ругнувшись, примкнул к другим воинам, что уже разбредались по манежу.
– А мой сын ничего себе не свернул?
– Мне сказали, застрял в своей же портупее и висел над рвом, – ответил Обабро, – словно ощипанный каплун на прилавке Жадного Гнада… Но не вини его за это – неудача так сработала, а могло быть и хуже…
– Он посвящение прошел? – Жигалан уже с трудом сохранял невозмутимость в голосе.
Обабро выдержал паузу, насладившись звенящим ожиданием Бьющего в Грудь.
– Он то прошел. Но его дружок нет. Он все никак не мог расстаться с мертвым телом, сидел с ним, как с возлюбленной… Хотя старшие поручили разделывать тушу именно ему… Мы с Хоббой пришли туда в компании Вогнана и этого скунса Далика уже под утро, так он все продолжал с ним сидеть… Утешающим Мертвых его прозвали – заслужил, не поспоришь, – и пнули под зад, чтоб домой бежал и отсыпался… Старшие сами разделали тушу, а Хобба вон как решил себя побаловать…
