– Папа, ты хочешь пить? – спросил у отца Александр. – Вон водопровод. Идём, воды попьём.
– Я пока не хочу пить. Иди, пей сам, если хочешь. А я сейчас займу очередь в кассе. Хоть мы и пораньше приехали, но народ уже есть.
Иван Андреевич пошёл к зданию вокзала и вошёл в него.
Александр бегом побежал к водопроводу. Напившись воды, он не спеша подошёл к раскрытой двери вокзала и остановился на крыльце перед этой дверью. На свежем воздухе вне здания было приятно. Из зала ожидания через раскрытую дверь небольшим сквозняком тянуло запахами прокисших помидоров, спелых дынь, и ещё чем-то сладко-горько-вонючим.
– Да, – подумал Александр, – на аэровокзале так не пахнет. И как здесь люди могут часами сидеть?
Постояв ещё немного у входа в вокзал, он пересилил возникшую брезгливость и вошёл в здание. Там он увидел отца, который стоял у небольшого окошечка кассы и о чём-то говорил через это окошечко с кассиршей.
Александр подошёл к отцу.
– Я вас очень прошу! – говорил в это время отец неведомой Александру кассирше. – Всего два билета в плацкартный вагон!
– Мест нет! И не стойте здесь! – грубо отвечала кассирша.
Отец не отходил от окошечка.
– Я участник войны, – помолчав немного, Иван Андреевич вновь обратился к кассирше. – Вот мои документы.
С этими словами он протянул руку в окошко кассы, одновременно заглядывая туда.
Кассирша нехотя взяла документы из рук Ивана Андреевича и некоторое время молчала.
– Ну, хорошо! – вернув отцу документы, сказала она. – Подойдите минут через двадцать. Я для вас что-нибудь придумаю.
– Большое вам спасибо! – поблагодарил кассиршу Иван Андреевич.
Отец и сын отошли от кассы.
– Ну, вот, кажется, всё в порядке, – тихо, чтобы никто кроме сына не слышал, сказал Иван Андреевич и посмотрел на Александра. – Без «лапы» не обошлось, но она помогла.
– Какая лапа? – спросил отца Александр. – Опять ты говоришь о лапе. Что это такое?
– Пойдём на улицу, – предложил Иван Андреевич. – Здесь душно. Посидим немного на лавочке.
Они вышли из здания и, пройдя в скверик, сели там на скамейку. Среди деревьев было немного прохладней. Подул слабый тёплый ветерок. Деревья слегка зашуршали, затрепетав листвой.
– Лапа, – глядя на здание вокзала, вдруг сказал Иван Андреевич, – это когда сначала даёшь деньги просто так, а только потом покупаешь билет. Сейчас я отдал кассирше десять рублей. Положил десять рублей в своё удостоверение участника войны и отдал его кассирше.
– Наживаются, сволочи, на нуждах людей! – помолчав немного, добавил он со злостью в голосе. – Однако ничего не поделаешь! Хочешь ехать – плати деньги! Устроили частную лавочку! Обидно, что управы на них нет никакой. Что хочешь, делай, а этих людей ничем не запугаешь. Круговая порука у них везде.
Александр, молча, слушал отца. Он прекрасно всё понял. Теперь ему стало понятно, что «лапа» – это обыкновенная взятка. В душе у него поднялась злоба против этой кассирши и против всех тех, кто по его разумению был таким же, как она. Но вскоре эта злоба у него по-детски быстро прошла. Однако она оставила в его душе неизгладимый отпечаток отвращения к поступку, свидетелем которого стал впервые в жизни. У Александра уже наступило то время, когда он начал думать о том, что происходит вокруг него, в окружающем его мире. Всплески отдельных эпизодов в жизни, в которых одни имели выгоду за счёт других, он всегда воспринимал отрицательно. Александр считал, что это несправедливо. Он мысленно стремился к пониманию сложных законов жизни того общества, в котором жил. Но не всё, пока, было по силам его разума.
