– А я говорила, говорила, – расслабленно рассмеялась Аня. – Хочу тебе кое-что показать. Это моя любимая работа у Моне. Пойдем, пойдем скорее, – она взяла Лету за руку и повела в соседний зал.
У нее, еще очарованной картинами, было ощущение, что она плывет следом за тоненькой, излучающей едва уловимое сияние соседкой. Аня в этот момент казалась ей воплощением земного волшебства: ее голос и смех рассыпался на хрустальный звон колокольчиков, в каждом движении – полет…
– Смотри, смотри, – молодая женщина кивнула куда-то в сторону, – вот она.
Лета повернулась и…
Прохладная глубокая синева в лилово-зеленых переливах хлынула на нее, обдавая пугающим холодом. Белые звезды кувшинок казались такими обреченными, что хотелось плакать. Ничего, кроме пронзительного одиночества. Ничего, кроме тревожной пустоты.
– Это одна из самых известных серий Моне, – где-то совсем рядом звучал восторженный шепот Ани, – так и называется – «Кувшинки». Кажется, в нее входит более 200 картин и все – разные. Эта – лишь одна из них. Правда, очень красиво? Такие нежные цветы…
Но в темных глазах Леты стояли слезы, сердце бешено колотилось – она уже видела эту картину когда-то. Где? При каких обстоятельствах? Почему такой болью отзываются выпуклые, будто чуть растрепанные лепестки водяных лилий?
– Да, красиво, – едва справляясь с необъяснимым волнением, кивнула она. – Очень знакомая картина…
– Конечно, эти «Кувшинки» весь мир знает, – улыбнулась соседка, заметив повлажневшие глаза подруги и, видимо, приняв это за проявление восторга. – Я бы хотела однажды увидеть все-все картины цикла. Как думаешь, нам хватило бы дня рассмотреть их все?
– Когда-нибудь мы это проверим, – Лета наконец стряхнула оцепенение и собралась мыслями. – Здорово, что ты вытащила меня в город, мы только в галерее побывали и сразу столько впечатлений!
– А сейчас мы еще на карусели пойдем, – засмеялась Аня. Здесь, за пределами своего желтого дома, она казалась совершенно другой – словно внутри включился свет, ослепительно-яркий и согревающий. Даже волосы стали рыжее, пересыпанные солнечными бликами, а в зеленых глазах плясали веселые чертики. Она казалась… свободной?
– Да ты решила устроить нам настоящее приключение, – Лета приобняла молодую женщину за плечи. – Ну тогда пойдем Яру порадуем. Не заскучала она еще без нас?
…Детский восторг так заразителен! Игровая площадка, занимающая значительный участок городского парка, искрилась смехом и счастьем. Чего тут только не было – кишащие разновозрастной малышней лабиринты, сахарная вата, песочницы и даже мелкий бассейн, чтобы ножками побултыхать, качели всех мастей, палатки с мороженым. А все дорожки так или иначе вели к похожей на старинную карусели, где нарядные лошадки и ретро-машинки степенно двигались по кругу под ненавязчивую мелодию, а гирлянды, свисающие, кажется, с неба, празднично перемигивались разноцветными огоньками. Яра забралась в машинку и уговорила Лету прокатиться на лошадке. Ощущение какого-то острого, почти болезненного счастья показывало в висках и мелкими мурашками прокатывалось вверх-вниз вдоль позвоночника – было здорово, но в голове копошились «правильные» мысли. «Взрослая тетка, а взобралась на качели», «Все смотрят на тебя, не позорься!», «Сидела бы смирно на лавочке…» – Лета буквально пожирала себя изнутри, испытывая неловкость от того, что на карусели никто из взрослых больше не рискнул прокатиться. Самообладание и веру в себя возвращала маленькая соседка – Яра то и дело оборачивалась из идущей впереди машинки, радостно махала рукой и смотрела на нее совершенно влюбленными глазами.
