Вот только всё пошло не по плану… И я до сих пор жалею, что вообще открыла рот и пожаловалась родителям.
С тех пор в наши разборки с Соколовским я никого не вмешиваю.
– Ну, так что? – Глеб верно расценивает моё молчание. А посему продолжает самодовольно ухмыляться.
Мне хочется стереть эту противную ухмылку с его лица, но я лишь бессильно шиплю:
– Пошёл ты к чёрту, Соколовский! Делай, что хочешь! Ненавижу тебя!
Пусть запугивает. Я не отступлюсь от изначального плана.
Воспользовавшись его временным замешательством, ныряю ему под руку, и чуть ли не бегом покидаю библиотеку. Пожилая работница ворчит мне вслед, но я не обращаю внимания. Заветная дверь так близко.
Уже схватившись за ручку, я не удерживаюсь, оборачиваюсь, чтобы посмотреть, бежит ли Соколовский следом. И удивляюсь, когда понимаю – он до сих пор стоит там, у книжного шкафа, даже не сдвинувшись с места.
Переклинило что ли? Отлично! Так ему и надо. Успею добежать до автобусной остановки!
Вопреки ожиданиям, никто за мной не гнался по пустынным коридорам университета. Никто не поджидал меня во дворике. А на автобусной остановке не было ни одного знакомого мне лица.
Я облегчённо выдыхаю, прижимая к груди сумку. Но окончательно успокаиваюсь лишь тогда, когда сажусь в автобус. Сейчас общественный транспорт кажется мне самой надёжной защитой – вокруг много людей и, как минимум, Глеба нет в этом автобусе. И огромный жирный плюс, – Соколовский не знает мой новый адрес.
Нервозность после пережитого остаётся. Я смотрю в окно и невольно боюсь увидеть, как мой личный кошмар преследует меня на машине. Воображение рисует картины возможного развития событий – одно страшнее другого. Ехать до съемной квартиры чуть больше получаса. Поэтому я втыкаю наушники в уши и абстрагируюсь от всего. Закрываю глаза, лишь бы ни о чём не думать.
Спустя время, сквозь негромкую расслабляющую мелодию, звучащую в наушниках, слышу, как монотонный роботизированный голос объявляет мою остановку. Поднимаюсь с места и едва успеваю протиснуться сквозь толпу в проходе, чтобы в последний момент выскочить из автобуса.
На улице повечерело окончательно. Солнце село за горизонт и всё вокруг окрасилось в мрачные, унылые тона. А тот район, в котором я живу, вообще отличается постоянными проблемами с уличным освещением. Фонари горят через раз. Некоторые мигают, создавая ещё более гнетущую атмосферу.
За всё время это первый раз, когда я возвращаюсь домой после захода солнца. Мне страшно. По спине от волнения стекает капля пота. Я крепче вцепляюсь в свою сумку, словно она может защитить меня в случае чего. Но ничего иного мне и не остаётся.
Собравшись с духом, быстрым шагом иду по аллее. Мне навстречу идут редкие прохожие. Я опускаю глаза в пол, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Смотря себе под ноги, молюсь, чтобы эти десять минут до дома не стоили мне очень дорого.
Соколовский! Всё как обычно из-за него! Все проблемы в моей жизни из-за него! Если бы он не задержал меня в библиотеке, я бы еще засветло успела добраться до дома.
Костеря Глеба на чём свет стоит, я, наконец, сворачиваю и захожу во дворик своей многоэтажки. Тут ещё темнее, чем там, где я шла раньше. Тени сгущаются в углах домов, построенных буквой «П». А нужный мне подъезд как раз в самом дальнем конце.
Я поднимаю голову и вглядываюсь в темноту детской площадки, расположенной посреди дворика. И, к своему ужасу, обнаруживаю там четыре тени, явно мужского пола, потому что даже сквозь наушники доносится их басистый смех. Я плохо вижу, что они делают, да и мне это не интересно. Главное, чтобы они и дальше продолжили этим заниматься, а я благополучно добралась до своей квартиры.
