Нужно было что-то сказать, но я совершенно не представляла что. Ливай зол как чёрт. Наверняка весь день носился по Кватруму и, возможно, нашёл Ферана… а теперь, вернувшись, обнаружил свою жену с братом.
Мы будто в мексиканском сериале.
— Ливай, не нужно, — я снова шагнула к нему. — Армандо не виноват. Я собиралась позвать его, но ты появился раньше. Зак здесь всего пару минут. Даже если и не собирался уходить, ничего не получилось бы. Прости, знаю, всё выглядит ужасно, но я не вру.
— Так, может, мне ещё принести извинения? — Ливай наклонился к Заку. — Попросить у тебя прощения, а, брат?
— Просто отвали, — фыркнул он, морщась от боли. — Твою мать, ты придурок ударенный! У меня руки сломаны!
Ливай, не изменившись в лице, потащил его к выходу.
— В госпиталь? — Армандо посторонился.
— Сначала к императору. Пусть полюбуется, — процедил Ливай, а после посмотрел на служителя и коротко добавил. — Прости. Не прав.
Мы остались в комнате, но прекрасно слышали проклятия Зака, которого Ливай явно волочил не слишком бережно.
Меня трясло, пришлось сжать зубы, чтобы не стучали. Стало неловко, что стою перед взрослыми мужчинами в ночной рубашке с накинутым поверх халатом.
Армандо смотрел в коридор и, когда крики Зака стихли где-то в холле, покачал головой.
— Ну, вот. Все попали. Остальных не жалко, а вот я… униженный и невинно оскорблённый.
— Прости, — я обняла себя за плечи. — Не ожидала, что он на балкон попадёт. Тут же второй этаж. С крыши, что ли, прыгнул?
— Виверна, забыла? Сама-то как? Пойдём, накапаю тебе кое-чего. Нервы хорошо успокаивает.
— Точно… виверна, — я потёрла лоб и нетвёрдо шагнула к нему. — Господи, мне так стыдно.
— Надо было сразу орать: «Помогите, насилуют!» — Армандо притянул меня к себе и приобнял. Стало теплее. — Полстолицы бы сбежалось, интересно же. Идём.
— Спасибо. И прости, что из-за меня он на тебя накричал.
— Ну, Чудовище он и есть Чудовище.
Армандо привёл меня в свою комнату и усадил в кресло. Тут же стащил с кровати одеяло, укрыл и отошёл к шкафу.
— Знала бы, какой он паинька потом. Вздыхает, преданно и грустно смотрит в глаза, — он посмеялся. — Ливай совестливый до ужаса, но никогда не признаётся. А ещё боится, что я тоже психану и уйду. Дурак, — служитель вылил в стакан воды один из пузырьков. — Вот. Как чаёк успокаивающий, тебе надо. Знаешь, как мы с Ливаем сошлись?
— В академии?
— Не где, а как. Я рисовал. Не чертил здания, не схематично изображал внутреннее расположение комнат и не выдумывал новое оружие. Рисовал. Яркими красками. И за это меня шпыняли чуть ли не ежеминутно. И вот один раз я нарисовал виверну, летящую над городом с развивающимся императорским знаменем в пасти. Очень доволен был, а все расхохотались больше обычного. Забуцали, начали мять рисунок. Обидно было, — Армандо помолчал. — А потом их раскидал Ливай. Меня на ноги поставил, вернул рисунок. Но сначала посмотрел, и знаешь, что сказал? — он прикрыл глаза и улыбнулся. — «Красиво».
Пока он рассказывал, я даже забыла о случившемся. Армандо открывал мне совершенно другого Ливая. Не того, кто может сломать руки каким-то неестественно сильным ударом.
Чудовище не стало бы защищать того, кто слабее. Чудовища как раз смеются над чужим проявлением индивидуальности и творчеством.
Надеюсь, мы поговорим, когда он вернётся.
17. Глава 17
Из кровати я выбралась к обеду. Слуги не заходили, но иногда я слышала голоса за дверью. Похоже, старательно делают вид, что меня не существует. Готова спорить, о ночном визите Зака знает весь дом. В нашем мире принято осуждать жертву, может и у них так? Особенно если все уверены, что я вот-вот сбегу.
